Японский кофейный сервиз из тончайшего фарфора, Он хранится у нас дома. Иногда мы пьём из него кофе. Мама привезла его с войны. Я расскажу вам его историю...
Так получилось, что участвовать в войне пришлось почти всем членам нашей семьи.
Моя мама, Зимина Лидия. Войну она закончила в Манчжурии, в разведроте 25 батальона, 25 армии. Была радистом. В последнем своем бою корректировала огонь батареи, находясь вместе с пятью бойцами-разведчиками на практически открытой высоте, в непосредственной близости от японских позиций. Их обнаружили. Был бой. Закончились боеприпасы. Так получилось, что в живых осталась она одна, в кольце противника. Сомнений, раздумий и страха не было. Не было на это времени. В тот момент были переданы координаты квадрата, где находилась она сама. Потом - грохот и тишина. Очнулась в глубокой воронке, из ушей и носа текла кровь. Поползла. Снаряды ложились кучно, но она не слышала их грохота, только чувствовала их по дрожи земли и летящим камням, как в немом кино – абсолютная тишина, а меняющиеся картины перед глазами, были нереальными в своей ужасающей реальности. Укрытие, на которое она натолкнулась, разворотило попаданием снаряда. В центре него стоял резной столик, на нем кофейный сервиз из тонкого фарфора. Среди месива железа, дерева, земли, свежего мяса, вперемешку с костями и кусками ткани, лежал еще живой, молодой японский офицер. Самурай. Их тогда всех так звали... Ранение в бедро было тяжёлым, но артерия не задета. Повезло. Действовала, как автомат, будто не она, а кто-то другой. Остановила кровотечение, перевязала. А после, два километра под плотным огнем тащила его на себе. Потом опять темнота и тишина. Открыла глаза уже в госпитале у своих. Тяжелейшая контузия через время дала о себе знать преждевременным уходом. Но тогда она об этом не думала. Просто, сделала то, что должна была сделать, выполнила свой долг до конца и честно. Мальчишкой, я спрашивал у матери: мне важно было знать, почему она спасла жизнь японскому офицеру. Она чаще всего улыбалась и отшучивалась, говорила, что пойму потом и вот потом как-то раз ответила: - "Мы - Русские и воюем за жизнь, за детей своих, за родных наших, за землю свою, за могилы своих родичей. Мы никогда не зарились на чужое, не отнимали силой и обманом. У нас нет этого в крови. Мы всегда защищали слабых. Все наши поколения и твой дед Зимин и бабушка Мария Дмитриевна и их деды и бабушки работали и воевали. Работали на своей земле, открывали и осваивали новые земли. И воевали. Воевали, отстаивая её границы, и защищая тех, кто требовал защиты. Ты станешь взрослым и тоже будешь защищать свой дом. А защитникам не свойственна жестокость. Жестокость - результат страха, слабости и трусости, а милосердие – свойственно сильным людям. В смерти поверженного противника нет необходимости». После войны, она работала радистом на судах ДВМП. Я не знаю о дальнейшей судьбе выжившего японского офицера. Надеюсь, что он вернулся на родину, надеюсь, что у него выросли дети, а они, в свою очередь, воспитывают своих детей и круг, однажды зародившейся жизни не замкнулся, а благодаря хрупким девичьим плечам, продолжает свое движение под мирным небом…
Тот кофейный сервиз до сих пор хранится у нас в семье как реликвия. Разведчики после боя нашли его и подарили маме, когда она вышла из госпиталя. Были у мамы и неприятности с особистом, в результате чего особист оказался со сломанным носом, а маму, постарались поскорее комиссовать по причине тяжелого ранения и «замять» это дело, и вместо представления к званию Героя была медаль «За отвагу». Но и это было не важно. Ведь кончилась Война. Они победили! Выстояли и выжили! Они были молоды и впереди, у них, была вся жизнь со своими мечтами, планами на будущее и всякими мелкими и, пока еще, непонятными бытовыми проблемами. Еще не было полета Гагарина, еще не было Афганистана и Перестройки с последующими девяностыми. Но это уже совсем другая история…
Мама часто вспоминала об этом случае. До конца своих дней не могла понять, как среди всего того ужаса, хаоса и смерти, в той мясорубке, был не тронут прозрачный, хрупкий фарфор...