Из воспоминаний лесничанина Виктора Павловича Заплатина

 Лишь книгу раскроем о прошлой войне,

Там горе и слезы на каждой странице.

И это все было, не чудится мне.

Я очень боюсь, если это приснится.

«Война началась», — тревожным шепотом сообщают люди друг другу на улицах страшную весть. «Война» — вторят громкоговорители. ВОЙНА. А мне говорят, что я еще слишком мал, чтобы защищать свою Родину! Всего-то одного года не достает до призыва. Что же делать?..»

«Подправил дату рождения в документах, никто не заметил (видимо, очень нужны солдаты), теперь я годен к службе. Подал заявление в военкомат с просьбой зачислить меня в авиашколу, но опоздал! Зато теперь я — курсант танкового училища! Столько всего приходится изучать и осмысливать, а время не ждет, в боях гибнут наши ребята. Недавно узнал, что соседкин сын уже не вернется домой... Скорее бы на фронт».

Февраль 1944 года. «Свершилось! Наш курс наконец-то призывают! Сказали, что командование 1-го Белорусского фронта готовит большую операцию «Багратион», и мы будем в ней участвовать».

«Писать нелегко. Наше мобильное подразделение исправляет линию фронта, завоевывает нужные, выгодные позиции. Теперь я знаю, что такое разведка боем. Это когда в атаку уходит 200-250 человек, а в итоге на отвоеванных позициях насчитывается всего 20-30 самых отчаянных и удачливых солдат. Очень часто такие атаки заканчиваются рукопашной схваткой, и тогда все силы уходят на борьбу не на жизнь, а на смерть. Видимо, не суждено мне погибнуть в этих краях.

Сегодня весь день наблюдали за действиями немцев в дзоте на передовой, а ночью я и еще шестеро смельчаков отправились за «добычей». Проход в минном поле саперы проделали накануне, и мы ползком преодолели смертельно опасное расстояние. В дзот ворвались тихо, работая ножами (в какой-то момент перестаешь осознавать, что перед тобой живые люди, хоть и фашисты, видишь только цель и планомерно к ней продвигаешься). Обнаружили немецкого офицера, взяли его без единого шума, обезвредили и двинулись в обратный путь. Но в какой-то момент фриц сумел вытолкнуть кляп изо рта и заголосил что есть мочи (понимал, что мы его не убьем). До окопов оставалось еще около ста метров. Фашисты подняли тревогу и накрыли нас пулемётным и минометным огнем. Один товарищ убит, двое тяжело ранены, но мы двигаемся вперед, тащим теперь не только «языка», но и наших парней. Добрались! Я снова остался жив! «Язык» теперь у нас в плену, оказалось, что он очень ценен, и наши старания, и потери — все не зря».

Май 1944 года. «Меня перевели в другое подразделение, на самоходную установку СУ-100. Сел за рычаги боевой машины. Теперь я — часть экипажа. Ощущаешь себя в большей безопасности за броней танка. Все-таки дожил до такой значимой операции «Багратион». Завтра выступаем».

«Вот я в госпитале. В какой-то момент, во время большого Бобруйского наступления, в котором принимал участие и экипаж нашего танка, мы подорвались на мине. Ее осколки тяжело ранили меня в голову, говорят, чудо, что остался на этой земле. Врачи очень стараются. Как же много у них работы.

Последний госпиталь, в котором я лежал, находится в Свердловске. Недавно меня выписали. Теперь я работаю в военпредстве новолялинского завода, который выпускает патроны. А я увожу эти патроны на фронт. Но снова хочу вернуться в бой. Не могу отсиживаться здесь. Знаю, как нужен там каждый человек».

«Добился перевода на фронт, и вот я снова в строю. Добрался до Польши. Здесь воюют на американских машинах «Шерман». Совсем другой вид техники. Совсем другая война. Все стали уже более опытными. Мы преследуем и разбиваем отдельные группировки фашистов, но в основном они стараются уносить ноги.

Одер. Фашисты взорвали плотину и затопили свои населенные пункты. Наше командование основательно готовит переправу. Очень много техники сосредоточено именно здесь. Наши охраняют переправу артиллерийским огнем и самолетами, но и немцы не сдаются».

«Сегодня самый страшный бой в моей жизни разгорелся у переправы через Одер. Снаряды рвутся слева и справа, грохочут мины, ужасный свист и вой повсюду. Земля качается под ногами, а воды реки бурлят, как в котле. Перед моими глазами безмерно озверевший враг... Но все закончилось, утихло, наша часть переходит по понтонному мосту, а по руслу реки вместо воды плывут трупы».

«Путь на Берлин нашим подразделениям перекрыли «Зееловские высоты». Наверное, один Бог знает, сколько русских солдат полегло при их штурме. Не успеваем хоронить всех как положено. Как потом матери найдут своих сыновей, а жены — мужей? Но некогда, нужно спешить, Берлин уже близко!»

«Уже очень долго обходим Берлин, в котором кипят бои. Нам велено зайти с тыла. Неожиданно по нам начинают вести обстрел. Артиллерийская перестрелка длится недолго. Нам отдают приказ прекратить огонь. Замолкает и невидимый враг. Мы начинаем движение и тут замечаем, что под танки бросаются какие-то люди, полностью вымазанные в грязи. Они пытаются прорваться в Берлин вперед нас и без разбора, толпой просто бегут нам наперерез. Вскоре мы понимаем, что это не грязь, а у них просто черная кожа. Англо-американские части так торопятся захватить рейхстаг, что бросили пехоту под гусеницы танков. Это они обстреливали нас, чтобы задержать. Командование отдает приказ преградить им путь в город.Так для меня закончилась война».

Давным-давно, друзья мои, мы сняли с плеч шинели.

Давно закончились бои, атаки отгремели.

Сыны успели отслужить, и внуки уж солдаты.

Но никогда нам не забыть те горькие утраты...

Подготовила О. ЗАПЛАТИНА (внучка Виктора Павловича)