Формирование под Москвой, в Кузьминках. В стороне от Кузьминок в трёх-четырёх километрах три-четыре больших барака – один из них для артиллерийского дивизиона. Пребывают солдаты, сержанты, офицеры. Большинство в гражданской одежде. Кто с пустом, как и мы, но есть и такие, кто несут с собой снедь домашнего изготовления. Двое принесли по мешку сухарей. Боже, как хочется есть – кормёжка налажена плохо, даже повара нет. Купить продукты негде, да и не на что – денежное довольствие в училище дали скудное.
В течение трёх дней из разношёрстной толпы образовалась военная часть, наладили питание, выдали оружие, привезли пушки и машины. Офицеров и солдат разбили по батареям, взводам. Появились командир дивизиона, комиссар.
Формирование бригады закончено, личный состав считается обученным. Чему не доучились – обретём в боях и походах.
Погрузка в железнодорожные вагоны: на платформы– пушки, машины. Тронулись в объезд Москвы и на полустанке Калужской области выгрузились.
Едем на машинах по полю, вспаханному снарядами и минами, политому кровью солдатской. Ещё не остыли стволы искалеченных пушек, из траншей торчат винтовки и автоматы. Поле боя. В 1941-ом мы не видели поле боя после сражения – с боями отступали и территорию оставляли противнику. Обычно немцы быстро убирают своих раненых и убитых – на этот раз, наверное, некому было убирать, если по всему полю лежат «покорители Европы». А вот и раненый сидит на краю воронки и вымученно улыбается.
Противник отступает, наша задача – догнать его и, по возможности, не дать закрепиться. Не все офицеры уверенно ориентируются на карте, регулировщики на перекрёстках и поворотах иногда подводят. Машина взвода управления проскакивает поворот на позицию батареи, и оказывается, буквально, в сотне метров от немецких окопов. Её останавливает наш солдат. Машина, как в цирке, разворачивается на одном месте и летит назад на такой скорости, какую не развивала ни до, ни после.
Противник в 3-4 км, пехота «с колёс» пошла в бой.
Заняли огневые позиции на опушке небольшого леса, отрыли окопы по всем правилам, замаскировали орудия и машины.
На нас обрушился огонь немецких пушек. Выстрелы орудий и разрывы вражеских снарядов сливаются в сплошной грохот; пыль, дым заволокли батарею. Машины с боепитанием ближе двухсот метров к позиции не подходят – опасно. Подносим снаряды на руках. Часть людей отправили в укрытие для уменьшения потерь.
Наконец нащупали вражескую батарею, заставили замолчать. С НП передали: батарея подавлена. Раз замолчала- значит подавлена, а может быть уничтожена. Об этом иногда трудно судить даже с наблюдательного пункта. Тем более сложно сказать, сколько пехоты уничтожено, поэтому и передают неопределённо – уничтожено до взвода, до роты. Первый бой батарея выдержала, личный состав работал слаженно.
Расчёт пушки – семь человек. Это товарищество, каждый у всех на виду и действует по пословице: один за всех – все за одного. Иначе нельзя.