Здравствуйте уважаемый Геннадий Романович!
С сердечным приветом к Вам Анатолий Иванович. Получил Ваше письмо, за которое очень и очень рад, что через 37 лет хоть один боевой друг разыскал меня, по правде сказать, не верится. Но с письмом я задержался ответить за что и, извините. Правда признаться, что не хочется ворошить все это, что я повидал в тех боях в тылу врага с 17-го ноября 1942 года, но что мне запомнилось постараюсь описать, хотя всех уже забыл и фамилии своего отделения. Только знаю, что из моего отделения все полегли смертью храбрых и самому чудом остаться в живых удалось, правда в тяжелом ранении, и по сей день имею 2 группу Инвалида Отечественной Войны по нетрудоспособности, в бою за Советскую Родину.
На фронт меня призвали в 1941 году в полковую школу Кировской области, лагерь Вишкиль. Но полностью не доучился по способности мне было присвоено звание ст. сержант и был тут же зачислен в 65-й лыжный десантный батальон 257 девизии и сразу направили на Калининский фронт и 3 месяца боев до Великих Лук, а там оскольное ранение в левую ногу, пришлось отдыхать. Но ранение оказалось легким, сохранил столу большой валенок только перебило сухожилие большого пальца да просекло кожу до кости. Но, а в марте 1942 года я попал вот в этот самый отдельный мотоциклетный полк, который назывался тогда 8-й гвардейский отдельный мотоциклетный полк 5-й танковой Армии генерал-лейтенанта Романенко. А полком командовал подполковник Белик. Отдыхали мы почти целое лето под г. Тулой, до тех пор пока не пополнился полк. техникой людьми и т.д. А в сентябре весь полк снялся и на Сталинград уже под взрывами бомб форсировали большую широкую реку Волгу. Занимая станицу Усть-Хоперскую длинную такую вдоль берега, вот тут всю технику вкопали в землю, то есть замаскировали до первого приказа 15 км от фронта. Самолеты каждый день бомбили эту станицу, но мы спасались около церкви потому как немец не бомбил эту церковь. Ездили на передовую привозили языков. Но пришло время всему нашему полку сняться. Перед снятием был объявлен митинг место встречи было вечером 16-го ноября в церкви Устьхоперской и был тут зачитан приказ: сдать личные документы, получить медальон с одним домашним адресом, затем принять весь полк в партию и считать каждого бойца коммунистом. После чего была поставлена задача: после артподготовки то есть 17-го ноября 1942г. утром проехать, где нам сделают ворота на 120 км в тыл врага и взять станцию Обливскую то есть отрезать от Сталинграда, остальное будет дополнительно. И вот тут начались наши можно сказать страшные военные действия, не щадя своей жизни. Наша 3-я рота все время находилась в боевом охранении, а наш взвод в разведке. Много было стычек с немцами за сутки, которые проделали до станции Обливской, мое отделение уничтожило 3 обоза с продовольствием, но почему то все больше были румыны. На 10 человек один немец. Румыны не сопротивлялись, но немды стреляди до последней пули. Причем нам очень помогали немецкие маскхалаты, которые нам были выданы. К станции Обливской мы прибыли на рассвете 18-го ноября 1942г. Решили отдохнуть. Всем был приказ укрыться в логовине кустарника, а наш взвод получил задание узнать, где стоит охрана станции. Мы ехали смело действовали кинжалами. Мне было задание узнать: какие и сколько эшелонов стоит на станции, я ехал с правого фланга. Подьезжая к железнодорожному полотну я увидел 2-х немцев, которые разгуливали вдоль состава и у каждого вагона стоял румынский солдат. Я взял из своего экипажа Казанцева Ивана т.е. 2-го номера и пошли к немцам навстречу, а остальные отталкивали румын и смотрели в вагонах, там был крупный рогатый скот. Наши немцы 2-е не успели моргнуть, как мы их разоружили и погнали к мотоциклам, и все вернулись в свою логовину, где сразу же была задача окружить станцию, захватить штаб, а я с отделением взрывал выходящие от станции стрелки железной дороги. 19-го вечером на станции заправились бензином и продовольствием, местное население нам плохо верило, но видимо не по своей воле и уж видимо, инстинкт их заставлял разгружать вагоны со скотом. И за моим отделение уже числилось убитыми и взорванными крупных автомашин 8 штук и более 50 человек фешистких солдат и за все это я был представлен к ордену "Красной звезды" а также все мое отделение. А потом был приказ расширить боевые действия района Обливской. И так пошли дни и ночи все время с боями потеряли и сон и время и числа. Хорошо, что температура воздуха не превышала 12 - 13° холода. А потом вошло в привычку. В ясный день мы где-нибудь в ращелине дремлем; но всегда готовы к бою, а почему в ясный день, да потомучто в последние дни нас видимо нащупала авиация. Днем, причем ясным мы не выезжали и так уже приспособились действовать с вечера и всю ночь было еще опасно то что по всей Сталинградской области бурьян, который закрывал ращелины, вымытые дождями, глубина которых достигала 6 - 9 метров и ширина 3-4-5 метров а ездить по дорогам нам редко приходилось и эти овраги нас очень задерживали приходилось объезжать в длину до 5-3*км, был нами захвачен госпиталь немецкий на 200 человек не знаю какая была станица, но большая много немцев было убито, уже потом ни кто из нас не считал и не интересовался. Это было ночью. Но под утро мы наткнулись на большое количество танков, тигры. Они то нас и разрознили, много наших погибло в это неожиданное для нас утро моему зам. отделения влетел осколок сзади в шею и вылез в правую щеку, при этом он сразу скончался пришлось его зарыть прямо в овраге под снег. Взяли его медальон и передали в мед. часть
Много экипажей не доставало в ротах. Нужно было еще больше и энергичнее действовать. И был мне приказ уже вечером, не помню теперь какая станица, но большая, разведать какие огненные средства находятся на этой станции. А в этот день выпал снег см. 10 глубиной. К этой станции переезжать нужно было речку, а где можно было по мостику, было много немцев. Мы решили спуститься ниже по реке и въехать в середину станции, по пологому склону стали спускаться, но мотоциклы не подчинялись, а их затаскивали и вдруг перед нами, как из-под земли встали 2 румына. Конечно были сбиты с ног и в стороне метрах в 120 стоял вагончик полевой и там было видимо боевое охранение откуда были слышны губные гармошки. И мы тут сделали небольшую оплошность. Экипаж один смело подкатил к вагончику и бросил 2 гранаты, но мы не учли, что наши 3 экипажа у речки, когда громыхнуло, вагончик взлетел на воздух и из станшии открыли бешеный огонь по всей местности, прямо по нашим головам полетели трассирующие пули и мы задание свое полностью не сумели выполнить С полчаса вытаскивались из низины, били сколько прибили, и объявили нам благодарность, оказалось, что тут была целая дивизия на отдыхе, которую и надо было добить. На утро перед рассветом наши танки полка и бронетранспортеры прошлись по этой станции, а наши мотоциклы следом добивая бегуцих гитлеровцев. Много пушек, машин 4 танка было брошено ими, а фрицев не сосчитать сколько было убито. Этот бой длился часа 2. Но не одного фрица живого не ушло, было для них неожиданно. Вот за этот бой, так же все были представлены к награждению командиры и бойцы как роты, так и взвода, в том числе и я со своими бойцами. Но у меня уже не досчитывалось в отделении целого экипажа. Это было уже в конце декабря, большие потери понес наш полк от авиации, немец кидал листовки, что какая-то дикая дивизия действует в области Сталинграда, а мы были усталые измученные, но подкрепления ждать было не откуда. Один раз поехали целым взводом взорвать склады, оказалось, что это не склады, а целый длинный бывший коровник, где было около батальона согнано румынских соддат, они были плохо одеты, без белья в одном рваном обмундировании суконном, где просвечивалось голое тело и немецкий 1 офицер и 12 фрицев. Передано было все командованию. И последнее мое задание разыскать аэродром за станицей Обливской. И тут мы наткнулись на какую-то старую железную дорогу и хуторок небольшой, мазанок 10-8, огороды и сады и в этой деревушке т.е. в хуторке были немцы, это какой-то был караул, вот к этому самому аэродрому. Место холмистое потомучто аэродром не видно было, день начинался пасмурным, мы видели немцев они нас, но они не поняли, что это русские под маскхалатами, плохо было видно звездочку, а бурки у нас были тоже немецкие, вернулись благополучно и туг же с нами поши 2 танка, но уже просвет в небе начался и вот тут со мной и было самое страшное. Танки сразу раздавили хату, где жили немцы, остальные стали отстреливаться, и дикая пуля попала в моего водителя. Моим 2-м экипажам велено было проехать за полем и обнаружить этот аэродром, а танки замаскировались в кустах, мой мотоцикл стоял возле хаты, из хаты еще выбежало З фрица и побежали вдоль дороги куда уехали мои экипажи. Я снял их метрах в 50-и и вдруг увидел из-за холма прямо на меня так низко летит самолет я быстро хватаю с люльки пулемет Дектярева. На изгородь возле хаты и открыл очередями прямо ему навстречу, то есть в лоб и видимо хорошо попал, он закачался и стал снижаться, ну с километр будет от меня я услышал взрыв. Я даже привскочил обрадованный, но около меня в это время никого не оказалось. Я поставил пулемет навалил его на изгородь и пошел к кустам, где стояли танки перелез через плетень огорода и вдруг опять самолет и мне уже бежать было некуда. Когда я услышал жужжание и вой бомбы как самолет отпускает бомбы и они летят прямо на меня и я падаю в борозду между грядок и замираю полным сердцем очнулся я только слышал, как на меня комья земли падали, но ничего больше не видел не слышал, наверное, это происходило со мной часа 2 - 2,5, уши совершенно не слышали, глаза не видели. Потом я встал день окончился шум в ушах, в глазах начало светлеть. К тому же я испугался, но, когда наш танк шел прямо на меня я понял, что я еще не у немцев. Он остановился около меня, и я понял, что он меня хочет взять на буксир. Нашли проволоку я привязал за танк свой мотоцикл и не успевал управлять. Вез меня танк и на танке было много раненых. Пулемет мой из люльки вылетел. И настала ночь. Оказался в окопе. Утром проснулся от холода, всего свело, зубы чакают. Но, видимо был приказ, кто жив спешиться и вперед. И тогда я узнал, что погиб политрук роты, помню у какого оврага. Мы бросились в наступление т.е, как в атаку и я тут увязался за двумя бежавшими от меня немцами они отстреливались от меня и я дрожащими от холода ногами и руками не мог долго попасть в них, потом присел на колено и пустил 2 очереди и в то же время у меня отбросило ногу я упал на бок, это случилось 29 декабря. Я подумал, что мне оторвало ногу, но в то время, когда я увлекся немцами сбоку т.с. слева бил по нам крупного калибра пулемет разрывными пулями, когда я сел и подтянул ногу, то еще пули хлопали возле меня, но я уже их не боялся. Я рассматривал ногу, что с ней случилось. Из промеж ног дырка в голень из нее ручеек крови сочится. А на наружной стороне бурок разорван и 2-е кости желтые торчком торчат и в это время 2 наших солдата ползком подползли и толкнули на плащпалатку и волоком в овраг столкнули и там мне оказали помощь перетянули жгутом ногу, привезали какие-то палки усадили в люльку могоцикла, больше я ничего не помню. Я только слышал мой зад греет, что-то горячее, это просочилась кровь. Я очнулся на операционном столе, мне вливали в рот какое-то сладкое вино большую кружку с литр, потом я лежал уже в гипсе до подмышек, лежал я в какой то хате на соломе в носилках, ухаживали за нами гражданские женщины, давали горячего молока, помню у меня еще была с собой полевая румынская сумка, в ней были 5 или 7 штук часов, которые я все подарил за молоко. Каждый день бомбили, а я лежал почти без сознания, но ногу отнять не соглашался. Кто давал отнять, то через 10-15 дней умирали, это очень меня страшило, и я все ждал, когда нас эвакуируют. Там нас в этом полевом госпитале погибло счету нет, редко пройдет день что не привезут раненых, а умирало тоже столько сколько и привозили, и я тут пролежал более 2-х месяцев. Наконец прибыли Американские 3-х осные студобеккеры и погрузили нас кого с носилками, кого так прямо на солому ночью и я присыл в город Саратов в церкву, там был госпиталь, поменяли гипс, но рана не уменьшилась, гнило мясо, я больше всего был без сознания, потому как не было ренгена в этих госпиталях холодных и голодных, тут я еще более страстей увидел чем у немцев, потому что сотнями умерших вытаскивали, заедали вши и болезни разные Наконец меня вывезли в апреле 1943 г. в Магнитогорск в эвакогоспиталь он находился в школе № 3173 это № госпиталя, которым бала выдана справка с какого и по какое. И эта справка у меня хранится как зеница ока с которой я возвратился домой.
Поступил я в госпиталь чуть живой. Вес мой составил 42 килограмма. Выстирали белье, одели сделали операцию, выкинули сгнившие кости, и я сам себе не верю, что я теперь живой буду и рядом с домом. В июле я уже был дома хоть на костылях и в обмотках, которые я никогда и не умел одевать, а тут все хорошо показалось, что живой. Вернулся и продолжал трудиться 26 лет отработал непрерывно, хоть и инвалидом от войны 3 группы. Весь мой труд отмечен в трудовой книжке премиями, благодарностями, так же имею семью и 2-х внуков от дочери. Получил 2-х комнатную квартиру. Изьездил 3 мото-коляски, а сейчас с 1970 г. по второй группе инвалидности 2-ю автомашину ЗА3-968 получил, так что пока не в обиде на государство. Правда тяжело было инвалидом зарабатывать себе пенсию, но я и с такой трудностью справился. Сейчас не работаю, получаю заслуженную пенсию 11О руб.72 коп. Жаль одно, что когда нас направляли в тыл, тогда Белик Петр Александрович всем нам пообещал: "Кто останется жив после победы, каждый будет полковником из нас и коммунистом. Но я даже ни одной награды не получил, где эти мои награду и звание коммуниста, этого всего нет, а был же записан и представлен к наградам 2 раза, а за 3-й не знаю, когда я сбил самолет мне уже больше не удалось ни с кем свидеться. Мать запрос подавала, пришел ответ, без вести пропавший. И вот вдруг письмо. Затем я делал запрос о том, чтобы мне хоть от Вас медаль за Сталинград выслали, где я потерял ногу, то пришел ответ, что я был только 1,5 месяца в гвардейском З полку, а нужно 2 месяца, так что и эту медаль мне не дали. Но я и на это не в обиде, осталось жить и продолжать жить беспартийным, но коммунистам открытки я напишу всем, но я их никого не помню. Ведь я думал о том, кому я нужен и кто может обо мне так знать. Это Вам большое спасибо, что хоть Вы как-то разыскали боевого друга. В 1946 году наградили меня (медаль за Отвагу), в 1962 г. опять медаль (За отвагу), но это видимо за Калининский фронт. и всеми юбилейными медалями, а из полка 3-го гвардейского, я от Вас впервые узнаю за 37 лет.
Вот и все вышлю Вам фотографию тех лет и настоящую. Сам я с 1922 года июля месяца. Продолжаю жить и трудиться по силе моей возможности. Вожусь с внуками, состою членом охотников и рыболовов уже 15 лет. Вот и конец, остаюсь жив и здоров.
Жду Вашего ответа как получите данное письмо
Анатолий Иванович Савинов.
Извините, что плохо написал сдают нервы, руки трясутся. Вы уж сами подредактируйте, что неладно, писал целый день.
До свидания
Крепко жму Ваши руки.
Да еще читал книгу, про конную Армию Белова П.А. очень понравилась. Они тоже, как и наш полк участвовали по тылам противника. Сам он погиб после войны и похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.
Книга эта назызвется "Поход без привала" он где-то с нами воевал, документальная повесть.
Написал ее Владимир Успенский, Ордена Трудового Красного Знамени. Военное издательство Министерства обороны СССР, Москва 1977г