Мой отец, член Компартии Испании, погиб в 1936 году В войне с фалангистами, мать, спасаясь, через Пиренейский горный массив перешла во Францию. Но там беглых республиканцев ловили и сажали в концентрационные лагеря. В одном из них она и погибла.
В 12 лет я был вывезен вместе с другими детьми в СССР. В 1941—м мы, около двухсот человек, жили в Доме испанской молодежи в Ленинграде на Невском проспекте и получали специальность слесаря—лекальщика в фабрично— заводском училище напротив. Началась война, нас перевели рабочими на завод “Красный инструментальщик”. Но мы пошли не туда, а в военкомат. Решили: будем воевать против немцев, как русские добровольцы в Испании, отомстим фашизму за все горе, что принес он людям Испании и людям России. Только никто не хотел брать нас на фронт! Несколько раз ходили, просили, требовали — и в конце концов добились. Убедили, что мы, комсомольцы, можем и должны сражаться. И вот 8 июля 1941 года я оказался в дивизии народного ополчения. Принял присягу. Пришел приказ перебросить на север, в район Лодейного поля. В это время наступали белофинны, которые хотели соединиться с немцами и создать кольцо вокруг советских войск.
Товарищи к нам прекрасно относились, расспрашивали об Испании, мы пытались рассказывать, хотя по—русски говорили еще очень плохо. Мы там были самыми молодыми - мне, например, 1б лет. И вот 5 августа первый бой за небольшую возвышенность в лесу. С рассветом с высоких деревьев начали бить финские снайперы -“кукушки”. Согнувшись, каждый сидел в вырытом окопе. Страха не было, только ощущение: вот сейчас в тебя... Потом стали бить минометы. Короче, попали в окружение. Тогда впервые я выстрелил в человека и услышал крик... Группой, в том числе трое испанцев, кружили по лесу. Надо было переправиться через реку Свирь, что впадает в Ладожское озеро. Обнаружили укрытую лодку, всю дырявую, и под выстрелами в нее забрались. Но в тот момент меня ранило в руку и ногу. Лодка начала наполняться водой, и все—таки доплыли до берега. Ночь, не знаем, вокруг свои или враги. Меня вытащили, совсем не мог ходить. То было 1б сентября 1941 года. Попал в госпиталь, где провалялся полгода. Рука все равно не действовала, и я уехал на Урал, был там рабочим на бокситовой шахте.
В Крым приехал в 1968 году, стал оформителем производственно—рекламного комбината облпотребсоюза. Из уходивших со мной на войну испанцев большинство погибли, некоторые попали в плен и потом вернулись на родину. В Союзе осталось всего несколько — один в Риге, трое в Днепропетровске...