РЕЙЦ Василий Францевич. 1923 г. р., п. Очер. Матрос. Пропал без вести 3 июля 1942 г. Севастополь. Украина.

Рейц Василий Францевич // Книга памяти. 1941-1945. Очёрский район. Т. 1. - С. 268.

РЕЙЦ Василий Францевич. 1923 г. р., п. Очер. Матрос. Пропал без вести 3 июля 1942 г. Севастополь. (Данные КП т. 1)

≪ШЁЛ ПАРНИШКЕ В ТУ ПОРУ...≫

САЛАЖАТА

В то далекое предвоенное лето мы ходили за ним, как привязанные, и нудными голосами упрашивали:

— Вася, ну погрузи... На одну только минуточку... Хоть секундочку...

— Не могу, салажата, — отмахивался высокий стройный парень с ежиком светлых волос. — Подрасти надо. Не хочу брать грех на душу.

Это казалось самой вопиющей несправедливостью. Ведь каждый из нас, посещая зимой после школы кружок легких водолазов, назубок выучил и отлично сдал экзамены по устройству аппарата ВИА-2, правилам погружения и руководству спуском и всем опасным болезням, подстерегающим тех, кто под водой будет действовать невпопад. Разбуди любого среди ночи, и каждый без запинки перечислил бы причины и признаки кислородного голодания, кислородного отравления, кессонной болезни и еще полдюжины других.

Да и какие мы салажата? И разве наша вина, что Васе уже стукнуло восемнадцать, а нам до этого заветного рубежа не хватало всего лишь каких-то несчастных нескольких месяцев? Ведь год рождения большинства из нас и Васин один! И старшинство его скорее символическое. Да если на то пошло, то сам-то он тоже стопроцентный салажонок!

Впрочем, после холодных размышлений приходилось честно признавать, что наш ровесник... старше нас.

После седьмого класса он пошел работать на завод, помогал родителям материально, а мы еще нелегким грузом висели на отцовских шеях, к тому же не особенно прилежно учась в школе. Во всяком случае, круглых отличников среди нашего брата, к сожалению, не водилось.

Его старший брат Владимир рвался в небо, мечтая стать летчиком, а Василия тянуло в море. И, когда в Очере организовался ОСВОД, он, не раздумывая, оставил на заводе работу чертежника-копировальщика и поступил вахтенным матросом спасательной службы.

Дали ему, как штатному работнику, на нашу лютую зависть, казенную фуражку с ≪крабом≫ и синий китель с медными пуговицами. Но китель Вася почти не носил. У одного из демобилизованных краснофлотцев он выпросил изрядно выгоревший голубой воротник, у другого — тельняшку, сшил себе широченный клеш и матросский бушлат.

К своим обязанностям инструктора по военно-морской подготовке и старшего водолаза Вася Рейц или Рэ, как его прозвали, относился очень серьезно. Однажды под его руководством искали утонувшую девушку, и наш одноклассник Александр Арбузов (он был старше нас на год) на дне пруда зацепился за корягу, порвал гидрокостюм и чуть не погиб.

Надо было видеть Васино переживание! Он побледнел и мрачно сказал:

— Хорошо, если дадут года три, не больше... Так мне и надо! — И сам пошел на грунт, надев другой скафандр.

В другой раз, прибежав в большую перемену из школы, мы увидели его тоже не на шутку расстроенным.

Кислородный баллончик у дежурного аппарата по записям в специальном журнале, сделанном самим Василием, значился заряженным. Вчера старший водолаз проверял лично. И вдруг пустой...

Страшного, на наш взгляд, ничего не случилось. Ведь перед погружением инструктор еще раз проверит, есть ли кислород в запасе. Но Василий думал иначе. В спешке, по учебной тревоге, которые практиковались часто, а тем более без него, Василия, могли и не проверить. Как это могло произойти? Очевидно, кто-то из дежурных водолазов по оплошности стравил кислород. С этого дня Вася стал еще строже следить за своим хозяйством, ночами, когда не на вахте, приходил проверять дежурство водолазов и хранение их доспехов для подводных работ.

Несчастные случаи с водолазами в области бывали. Дело было новое, только осваивалось. Но в Очере, благодаря Рейцу и отличному знанию им техники, все обошлось благополучно, ни один водолаз не пострадал.

Когда тебе семнадцать с хвостиком, об опасностях не думаешь. А ждать до совершеннолетия было просто невтерпеж. Мы не давали Васе Рэ покоя, просились под воду зимой и летом. И кое-кому удавалось вырвать у него... один день. Если завтра кому-то по паспорту исполняется восемнадцать, то сегодня после томительных переговоров Василия с начальником ОСВОДа М.И. Козловым и взятия Рейцом на себя всей ответственности за погружение, очередного салажонка под шутки и запугивания однокашников одевали в резиновый гидрокостюм, вешали на грудь аппарат, на пояс привязывали ≪патронташ≫ с чугунными болванками и сигнальный конец, на голову натягивали маску и включали кислород.

Новичков по первому разу Василий опускал всего на две минуты и на глубину не более трех метров. Но и тут салажатам приходилось туго. Нос зажат специальным зажимом, дышишь ртом, выдыхать надо с силой. Без движения стоять и то трудно, а водолазу ведь под водой нужно работать! Очерские водолазы тех лет, например, не только искали утонувших, но и выкорчевали на дне пруда немало пней. Для этого требовалась большая тренировка. У салажат ее пока не было.

С поверхностью легкого водолаза связывал лишь сигнальный конец, через который осуществлялись ≪переговоры≫. Дернут сверху один раз — значит, спрашивают: ≪Как себя чувствуешь?≫ Два раза —≪Стой на месте!≫, три — ≪Иди прямо!≫ и т. д. Водолаз отвечал так же. И не любили новички, погружаемые всего на две минуты, одного лишь сигнала — Выходи наверх!≫ Очень хотелось уползти подальше от берега, поглубже, но без команды сверху делать это, конечно, ни один не решался. Это значило злостно нарушить правила и навсегда потерять доверие инструктора.

Много воды утекло с тех пор. Но первое погружение каждому запомнилось на всю жизнь. Не забылись ни час, ни день, ни месяц.

ПОЖЕЛТЕВШИЕ ПИСЬМА

— Пойду на фронт, — сказал он в первый же день войны.

— Не возьмут, — говорили скептики, четыре дня назад получившие школьные аттестаты.

При этом они рассуждали так, десятиклассникам, по Указу от 1939 года, сам Бог, как говорится, велел идти в армию, независимо от того, война или мирное время. А у Василия — семь классов, и потому придется подождать, не лезть вперед батьки в пекло.

Прошло несколько дней. Вася обивал пороги военкомата, сыпал там своими прибаутками, доказывая, что все равно его возьмут в армию рано или поздно, но лучше раньше. И добился своего. 2 июля 1941 года вместе с Александром Арбузовым и другими ребятами он добровольцем уходил на войну.

Провожая, девушки вручили Рейцу букет цветов и пожелали ему крепче бить фашистов. Вася в ответ дал свой наказ:

—Изучайте водолазное дело!

О его дальнейшей судьбе рассказывают пожелтевшие письма, сохраненные матерью Зинаидой Михайловной.

В письме от 7 октября 1941 года Вася пишет:

...≪Мама, вижу, тоскуешь о нас. Из трех сыновей хоть один да придет домой. Меньше думай и береги свое здоровье. Для меня трудного ничего нет, так как я недоразвитым не был и не буду... Иду в ночь в наряд≫.

Тринадцатого октября: ≪Не пишите больше в Наро-Фоминск. Уезжаю. Ждите новый адрес≫.

27 декабря: ≪В дороге был целый месяц. Наконец, приехал. Дайте адрес Володи. Мой: Сталинградская область, ст. Раковка≫…

12 января 1942 года оттуда же: ≪...Пишу вам много, не знаю — доходят АИ≫... А вот письмо без даты:

≪...Лежал в госпитале. Левая рука и нога вовсе были парализованы. Иногда болит к плохой погоде, но это ерунда. Сейчас чувствую себя нормально. И сейчас попал на флот. Нахожусь недалеко от Новороссийска. Куда мечтал, туда и попал. Обо мне не беспокойтесь. Мой долг комсомольский защищать Родину и разбить врага≫.

Восьмого марта 1942 года: ≪Снова готовлюсь на фронт. Если и помрем, то со славой за Родину, за будущую советскую жизнь, за счастье... В конце апреля он снова писал о море и вечнозеленых пальмах.

В первом из майских писем Вася рассказал родителям, как он провел праздник:

≪С 30-го всю ночь и до двух часов дня 1 мая писал стенгазету. Вечером была художественная самодеятельность. Играли в струнном кружке. Вечер прошел интересно и весело. Учусь на отлично. К 1 мая мне вынесли благодарность. 2 мая ходили на концерт. Его давали ребята с кораблей.

Извините за такую фотографию. Шли строем из бани, и я отпросился на пять минут. Сфотографировался на ходу. Но и эта немного порадует. А то служу уже год и не посылал ни одного фото≫.

≪...Папа! — пишет Вася в следующем письме — от 14 мая. — Хотел послать тебе табаку, но посылки сейчас не принимают. Постараюсь всеми силами. Мама, береги себя и Юрку. Наказ ему — заниматься физкультурой. За ваше воспитание я вас тысячу раз благодарю. Благодаря вам мне сейчас не трудно по дисциплине и учебе...≫

Отец его, Франц Андреевич, по национальности австриец, бывший батрак в имении крупного бауэра, в первую мировую войну попал в русский плен и после Октябрьской революции остался в свободной России. Он был работящим человеком, мастером на все руки, доброжелательным к людям, заботливым семьянином. Умер в 1966 году.

В последних письмах домой Вася писал, что имеет звание политрука, получает приличную зарплату, деньги будет высылать по аттестату. Одно из них датировано 29-м мая и отправлено уже с фронта. А через месяц с небольшим Вася, как говорилось в официальном извещении, пропал без вести.

ПОИСКИ И НАХОДКИ

Вернулся с фронта Владимир. Он призывался до войны и добился своего: попал в авиацию. Здесь начал с авиамеханика и кончил бортовым стрелком, имея на своем счету несколько боевых вылетов.

Он стал выяснять судьбу брата, писал в Центральное бюро учета потерь, управление подготовки и комплектования ВМФ, в причерноморские горвоенкоматы, в штаб флота, своему земляку — генерал-полковнику инженерных войск Герою Советского Союза А.Ф. Хренову.

Много лет шла переписка. Постепенно старший брат узнал, что Василий воевал во втором батальоне 9-й бригады морской пехоты, даже удалось найти некоторых его однополчан. Вот что пишет, например, Д. Чулюмов с хутора Михайловского Волгоградской области:

≪Здравствуйте, Владимир!

Получил Ваше письмо и задумался. Я был во втором батальоне 9-й бригады морской пехоты недолго. Видел и знал Василия немного, очевидно, во время приема его в партию. Он, если не ошибаюсь, прихрамывал. Судя по форме одежды Василия и его товарищей на фотографии, которую Вы мне послали, они фотографировались в Батуми, до нашего переодевания в красноармейскую форму, а потом нам оставили только тельняшки.

Мне кажется, что Василия послали в артдивизион, а вскоре я убыл из батальона в распоряжение прокурора бригады. Знаю только, что этот батальон геройски сражался в самом пекле, между Мекензиевыми высотами и Сапун-горой, ближе к Балаклаве. О мужестве моряков-артиллеристов писалось во фронтовой газете.

Утром 4 июля мы оказались на узкой каменистой полоске между 35-й морской батареей и Херсонесским маяком. Здесь я увидел наших артиллеристов в тельняшках. Они прикрывали отход к берегу основных частей и все погибли, но не отступили ни шагу. Если Ваш брат высокий, белокурый, которого я знал как зам. политрука, он погиб в последнем бою 4 июля, как герой, в районе 35-й морской батареи... Там дрался преимущественно командный и политический состав≫.

Автор в трех своих письмах Владимиру Рейцу подробно описывает, как вихрилась от пулеметных и автоматных очередей, вздрагивала и стонала от взрывов земля. Он вспоминает старшину первой статьи, который девятью выстрелами из противотанкового ружья подбил девять фашистских танков.

Лишь узкая каменистая полоска под скалами Херсонеса оставалась в руках защитников Севастополя.

Полукругом враг, сверху — тоже, сзади — море. На мыс Херсонес собралось много наших матросов, солдат и офицеров. Сражались до последнего дыхания. Какая-то отчаянная девушка, часто ныряя под градом пуль, плавала вдоль берега для связи между разрозненными группами наших войск.

В последнем письме Д. Чухлюмов сообщил адреса еще двух бывших бойцов из 9-й бригады. Первый живет в Ставропольском крае, второй — в Сумской области. Владимир Рейц разыскал также капитана первого ранга Журухина, который ответил так:

≪В конце мая 1942 года 9-я бригада морской пехоты на крейсере ≪Ворошилов≫ вышла в Севастополь и весь июнь вела ожесточенные бои. Я не был свидетелем гибели Вашего брата, но, по сообщениям того времени, он погиб, как герой≫.

Зная Василия, в это можно верить. По характеру он с детства был сорви-головой. Однажды группе подростков хотелось попасть в кино, а деньгами в кармане никто из них похвастать не мог. Вася, как он сам рассказывал, нашел выход и в самом начале сеанса деловито постучал в дверь кинотеатра. Контролер-мужчина открыл. Перед ним стоял взволнованный паренек. Он что-то неразборчиво говорил, почти кричал, махал руками и в глубоком отчаянии хлопал себя по бедрам. Контролер глаза вытаращил, а когда спохватился, вся стайка ребятишек один за другим нырнула в темный зал. Последним проскочил Вася.

Надо полагать, не стал он увальнем и на фронте, тем более, что сражался бок о бок с морскими пехотинцами, которых гитлеровцы прозвали ≪черной смертью≫, ≪черными дьяволами≫. Один лишь грозный клич ≪Полундра!≫ при атаке наших моряков наводил ужас на фашистов и срывал их из насиженных окопов. В одной из рукопашных схваток, очевидно, и погиб Василий Рейц. Тогда ему было 19 лет, два месяца и 17 дней.

Начальник отдела комплектования штаба флота Е. Смирнов сообщает:

≪9-я бригада морской пехоты прикрывала отход частей из Севастополя, и личный состав, за исключением командира бригады и начальника политотдела, целиком либо погиб, либо пропал без вести≫.

В память о Василии остались его письма и фотографии. Надписи на снимках выцвели со временем и стерлись. И тогда Владимир Францевич, работающий сейчас механиком цеха на Очерском машзаводе, с помощью милицейских экспертов из Перми восстановил строки, и они вновь ожили, заговорили. Об этом писалось в областной газете ≪Звезда≫ в феврале 1966 года.

А нынешней весной Владимир Рейц с женой Людмилой Николаевной по туристической путевке ездил в Крым, побывал, конечно, и в Севастополе, где с великим трудом, заручившись рекомендациями знатного земляка генерала А.Ф. Хренова, ≪прорвался≫ в штаб Краснознаменного Черноморского Флота. Но и там ничего нового о брате не узнал.

...Года три с половиной назад на улице Первомайской в Очере остановился автобус. Из него высыпали 30 пионеров Верещагинской восьмилетней школы № 124. Загремели барабаны, затрубили горны. Приехавшие познакомились с родственниками героя-черноморца Василия Рейца, пригласили к себе в школу. С тех дней началась дружба. Зинаида Михайловна рассказывает:

— Поехали в Верещагино: я, Володя и 20 пятиклассников из первой средней школы. Нас очень хорошо встретили: торжественная линейка, концерт, угощение... Потом ещё три раза они нас навещали. Последний раз нынче весной восемь девочек с гостинцами приезжали. Поздравления шлют к каждому празднику. В свой школьный музей некоторые Васины фотографии и письма попросили. Спасибо им, что не забывают моего сына и мне по хозяйству помогают, хотя и без них есть кому это делать. Лида, внучка, дочь Володи, переписывается с ними.

...Я побывал у юных следопытов 124-й школы г. Верещагино. О них можно писать целую книгу.

В 1955 году пятиклассники со своим классным руководителем Т. И. Анисимовой начали переписку с экипажем одного из кораблей дважды Краснознаменного Балтийского флота.

В июле 1956 года верещагинцы побывали на этом корабле, подружились с моряками, пригласили их к себе в гости. Те не заставили себя ждать, нагрянули с богатыми подарками — макетом своего корабля, морской формой для всего класса, значками, библиотечкой.

Но корабли тоже старятся и умирают. Пришла пора и лидеру эсминцев идти в металлолом. Тогда школьники, уже восьмиклассники переключились на Черноморский флот, поехали в Севастополь к морякам ракетного эсминца. И тут дружба тоже быстро наладилась.

Ребята создали в школе музей севастопольской славы, начали поиски земляков, участников обороны города-героя, проживающих ныне не только в Верещагинском, но и в других районах. Кроме Васи Рейца, в Очере они разыскали Г. А. Гусева, бывшего командира артдивизиона, о котором писалось в ≪Знамени труда≫ (≪Всем смертям назло≫, 18 ноября 1967 г.).

Прочитав книгу ≪Нас было 68≫, юные следопыты из 124-й подружились с ее автором, бывшим старшиной первой статьи, ныне Героем Советского Союза Н.Я. Медведевым. Он приезжал в Верещагино в День Победы в 1967 году. Мне показывали много фотографий, запечатлевших эту памятную встречу.

Заведена переписка и с автором книги ≪Мы отстаивали Севастополь≫ Е. И. Жидиловым, бывшим в годы войны командиром 7-й бригады морской пехоты Черноморского флота, с Д .С. Чулюмовым, о котором уже говорилось выше. К каждому празднику и ко дню рождения школьники шлют теплые поздравления героям-севастопольцам.

От верещагинских следопытов я узнал и прискорбную весть: Д.С. Чулюмов умер 11 июня прошлого года. Не успел ветеран, прошедший сквозь огонь, воду, фашистский плен и только чудом оставшийся в живых, осуществить свое давнее желание. Даниил Степанович писал в одном из писем, что предложение приехать в Очер и Верещагино принимает, но ему надо пока было подлечить желудок.

В школьном музее я видел пригласительные билеты из Севастополя: 27 июля 1968 года — на торжественное собрание, посвященное Дню Военно-Морского Флота, 28-го ребята приглашались на морской парад и военно-спортивный праздник. Указаны время и место: Дом офицеров, Приморский бульвар, стадион Флота...

К Черному морю на празднование Дня ВМФ юные верещагинцы ездят ежегодно в течение нескольких лет. И каждый раз моряки торжественно встречают своих подшефных из далекого уральского городка. И сам, ныне покойный, адмирал Октябрьский однажды, в один из первых приездов, сопровождал ребят в экскурсии по городу-герою.

Порядок в восьмом классе — морской. Во-первых, само помещение — это музей с макетами военных кораблей, стендами и фотографиями, письмами и книгами по военно-морской тематике. Во-вторых, все здесь носят морскую форму. Работает Клуб юных моряков. Изучают корабельный устав. Проходят курс бойца первого года службы. Отличившиеся в основной учебе и военно-морской подготовке получают знаки классных специалистов, отличника ВМФ и Почетные грамоты с многокрасочными рисунками синего моря и военных кораблей.

С неуспевающего и нерадивого в учебе, в табеле которого прижились двойки, снимается форма и все регалии. Мечту свою поехать летом в Севастополь такой ученик тоже может смело хоронить и не рассчитывать ни на какие смягчающие обстоятельства. Перед экипажем ракетного корабля юные моряки из 124-й отчитываются ежемесячно.

Названия пьес, которые по традиции ставят восьмиклассники, тоже говорят сами за себя: ≪В морях твои дороги≫, ≪Дочь бакенщика≫, ≪Раскинулось море широко≫. В прошлом году привезли из поездки к морякам новую книгу ≪Севастопольский бронепоезд≫ мичмана Александрова и сами ее переработали для сцены.

Меня познакомили с некоторыми ребятами и девчатами из восьмого класса. У каждого из них свои обязанности. <...> За стенд, посвященный Василию Рейцу и переписку с его родственниками, ответственная Тоня Катаева. Стенд очерца-севастопольца Г. А. Гусева находится под неусыпным наблюдением Нины Исаковой. Директор школьного музея — Фая Владыкина, библиотекарь — Миша Мелехин, секретарь Клуба юных моряков — Борис Саначев. Был боцман с лычками на погонах, но его ≪разжаловали≫ за двойки, а нового еще не подобрали.

Заканчивая школу, восьмиклассники передают младшим все свое сложное хозяйство и прекрасные традиции. А когда приходит срок, многие парни идут служить на флот. Стали подводниками на Тихом океане Ф. Иванов и Н. Сабуров. Отслужил на Балтике В. Шабуров. Между прочим, хулиган он был отпетый, говорят. У учителей, на него глядя, руки опускались. В ≪морском≫ классе парень преобразился. Комсомольский билет ему торжественно вручали на палубе того самого корабля в Кронштадте, с которого началась дружба школьников и моряков. А потом Шабуров сам был балтийцем.

Отзывы командования о всех выпускниках 124-й школы, попавших на Флот, — самые хорошие. А когда земляки-моряки приезжают в отпуск или увольняются в запас, в школе им устраивают пышные встречи с пирогами и тортами.

Сумела поднять ребят на все эти великие дела скромная учительница Т.И. Анисимова. В школе она работает 32 года. В молодости была пионервожатой.

Встретился я с ней, можно сказать, случайно. Это было в феврале, когда в наших краях свирепствовал грипп. Не миновал он и Тамару Ивановну. В учительской мне сказали, что она на больничном. И, когда я собирался уезжать домой, пришла Анисимова. Думала забежать на минутку, чтобы сообщить коллегам, что ее после осложнения направляют на стационарное лечение. И просидела со мной два часа, забыв на время о своих недугах и койке, которая ждала ее в больнице, Она словно помолодела прямо на глазах моих. И больше расспрашивала меня, чем говорила сама. Ее искренний и глубокий интерес вызывало все, что связано с очерцами, грудью своей в лихолетье войны защищавшими Севастополь, кто отдал жизнь или пролил кровь на священных камнях черноморской твердыни.

Можно понять тех везучих девчонок и мальчишек, чьим наставником является Тамара Ивановна. За ее неуемной энергией и выдумкой на все интересное для детей и полезное для общества ребята, наверное, полезут в огонь и воду. И благословен твой труд, учитель, если твоя душа и сердце не подвластны времени, если горит в тебе яркая искра таланта, увлекая юных на добрые дела!

И еще подумалось: почему бы школьникам из Очера не подружиться с экипажем какого-либо военного корабля? Многие наши земляки служат на флоте. Надо только найти, допустим, через райвоенкомат, одного из них и с его помощью наладить переписку с командованием.

Впрочем, далеко искать незачем. Сын Владимира Рейца, Валерий, служит на Северном флоте. О нем в феврале этого года писала заводская многотиражка ≪Голос новатора≫, давала портрет моряка-североморца и снимок его родной и зеленой улицы Первомайской. Соседским мальчишкам и девчонкам Валерий оставил добрую память: большой, врытый в землю, стол для игры в настольный теннис. Сооружение так и прозвали: ≪Валеркин стол≫. В восьмилетней школе, где он учился, есть модель атомного ледокола ≪Ленин≫, сделанная его руками. Дружба с Валерием и его товарищами по службе, по-моему — дело верное. Во всяком случае, попытаться стоит.

Чтобы иметь право на такую дружбу, в первую очередь требуется, конечно, успешная учеба. Остальное приложится. К тому же возможности постичь азы морской подготовки в нашем городе с его жемчужиной - прудом несравненно богаче, чем в Верещагино. Пионеры из Куликовской средней школы нашего района тоже ведь крепко дружат с Северным флотом, бывали у моряков в гостях, носят тельняшки. И отставать очерским ребятам тут никак нельзя.

...Дождавшись очередной перемены, мы с Тамарой Ивановной снова идем в восьмой класс, где размещен музей севастопольской славы. Смотрим фотографии, читаем письма, которых сейчас приходит до 80 в месяц. Пишут в 124-ю бывшие и сегодняшние моряки, их родственники.

Среди дорогих реликвий — несколько писем и снимков Василия Рейца, вырезка из областной газеты с заметкой ≪Ожившие строки≫, письмо Зинаиды Михайловны, матери, не дождавшейся с войны двух сыновей (самый старший, Георгий, тоже погиб), запрос в Министерство обороны... Верещагинские следопыты продолжают поиск. Они хотят найти тех, кто до самого конца был рядом и видел, как встретил свой смертный час очерский парень, девятнадцатилетний коммунист Василий Рейц.

Н. РЯЗАНОВ. ≪Знамя труда≫ 26.07.1969 г.

Рейц Василий Францевич // Книга памяти. 1941-1945. Очёрский район. Т. 3. - С. 804-809.