В 1941году 25 октября его мобилизовали на трудовой фронт: рыть оборонительные укрепления в районе Ошты.

   Добирались до места на барже и поездом. Работа ждала тяжелая: рыть противотанковые рвы, траншеи и все это укреплять, чтобы не осыпалась земля. Жить устроились в сараях, банях и домах у местных жителей, а вот с продовольствием сразу стало плохо. Прокормить огромную армию людей было невозможно при той неразберихе в начале войны. Хлеб кончился еще в дороге, подошли к концу и сухари, взятые из дому. Пришлось перейти на подножный корм:  стали копать картошку с колхозных полей по разрешению местных властей.

. Враг рвался к Ленинграду, стали появляться вражеские самолеты и бомбить укрепления. При их налетах люди разбегались, пытаясь укрыться, а потом с трудом собирались для продолжения работы.

Сколько головушек полегло здесь - до сих пор никто не знает!

А когда явился домой, мама не пустила его в дом. Был похож на скелет, обтянутый кожей и весь во вшах.

  Срочно нагрели женщины воды и в деревянном корыте мыли,  мыли щелоком (вода с золой). Купания не выдержал - потерял сознание. Срочно старший сын побежал за фельдшером. На руках женщины перенесли отца в дом и уложили на кровать. Спал двое суток.

Осенью  1942 года  из военкомата  принесли повестку и Прокопий Александрович был призван уже в действующую армию. А враг в это время пытался захватить Сталинград. Быстро прошло время кратковременных курсов подготовки к военным действиям. Ему доверили ручной пулемет на ножках и дали бойца для переноски запасных дисков.

    Во время очередной атаки, когда бежал вперёд, пуля ударила в руку. Если бы он двинулся вперед на 5 см, пуля попала бы точно в сердце! Вот там под Сталинградом был ранен в левую руку и контужен, произошло  это 12 декабря 1942 года (Справка эвакогоспиталя 2783 от 18 мая 1943года  за подписью военврача 2 ранга Романова).

  О госпиталях ничего не рассказывал, кроме госпиталя в Казани. Там его подлечили, рука полностью уже не разгибалась, так как была перебита кость и к погоде страшно ныла. А вот контузия оказалась очень серьезной: начались припадки, упасть мог в любой момент.

    Мастер он был хороший, и его оставили в госпитале для разных работ. Ковал лошадей, делал колеса к телегам, клал печи, шорничал, а ещё там организовал мастерскую для выздоравливающих. Раненых было много и каждому надо было приспособиться к жизни в тылу. Жить не нахлебниками, а полезными людьми. Очень трудно было убеждать увечных людей, что жизнь не кончилась. Обладал он какой-то спокойной уверенностью и верили Прокопию Александровичу, верили, что дома их ждут. Там он был до конца войны. Вспоминал, как напряженно ждали Дня Победы, следили за сводками по радио.

    Домой,  младший сержант  45 мотострелковой дивизии, 8-ой роты Донского фронта,  Марков Прокопий Александрович вернулся уже в конце 1945 года в старенькой  форме, с медалью «За победу над Германией», алюминиевой ложкой с дыркой на черенке и цепочкой, чтобы не терялась.

   Медаль была положена в ящик горки и до конца 60-х годов ХХ века не надевалась.