Еще при жизни дедушки мне посчастливилось записать его рассказ о военном времени. Он был опубликован в газете "Народнае слова". Публикую его и здесь.

Судьба

— Родом я из д. Бодревщина, что в нескольких километрах от Суража. В семье был старшим. кроме меня росли сестренка Надя и брат Леша, парализованный с детства. Семья наша одной из первых вступила в колхоз. Отец Иван работал, не жалея сил, и «сгорел» на работе — осенью пахал землю, распотев, сбросил полушубок и простудился. Увезли его в Витебск в больницу, там и умер. Мать осталась одна, с тремя детьми.

В 1939, когда население с хуторов начали сселять в поселки, построили мы новый дом, да только пожили в нем недолго — началась война. Мне в ту пору было 16 лет. Работал я на пекарне учеником — баранки делал. Когда объявили всеобщую мобилизацию, забрали мужчин — осталось четыре работника. И мы выпекали хлеб сутками — знали, для своих.

В 1942 я с другими ребятами ездил на ремонтные работы дороги, пролегавшей через д. Хомутовка. Однажды, вернувшись с работы, застал дома старосту Волкова. Слышал, как он говорил отчиму: «Было немецкое начальство, просили двух человек в Сураж на работу отправить. Работа не дюже сложная. Я назначил твоего Володьку и своего племянника». Было это уже в 1943-м. Утром мы отправились на работу. Но по дороге нас почему-то остановили жандармы и отправили … в тюрьму. Что случилось — не знаю. Только отвели нас в кабинет одного из жандармов, который попросил по -русски выложить на стол из карманов все, что есть. Я тогда увлекался тем, что делал мундштуки из использованных патронов. Немец как увидел патроны — сразу бросил нас в каталажку. Там находились измученные люди — страшно даже описывать их. На следующий день вызвали на допрос и нас. В кабинете сидел толстый немец, возле него — злобная овчарка. На столе — весь арсенал орудий пыток. Избили меня, а потом и друга, здорово. Мы уж смерти ждали, но чудом спаслись. Вечером я увидел в дверную щель часового — им оказался соседский парень. Позвал его, попросил сообщить старосте, где мы. Это нас и спасло. Утром нас вызвали, всыпали плеток и отпустили. Чудом спаслись!

…Когда Красная Армия начала наступление из-под Велижа, немцы собрали молодежь 1925-26 годов рождения из близлежащих деревень. Дня три всех держали вместе, а потом погрузили в крытые брезентом машины. Поговаривали, что для отправки на работы в Германию. Остановились в д. Латыгово, где пробыли 2 недели. Немцы гоняли молодежь теребить кусты для лучшего обзора местности. Немец, который отвечал за нашу группу. нужно сказать, жалел нас. ребят, хорошо к нам относился. Это неправда. что все они звери были. Даже собственной едой делился. Мы с товарищами задумали все же убежать. Как потом оказалось. параллельно с нами готовилась к побегу еще одна группа. Мы надеялись, что попадем к партизанам. А получилось на деле, что мы столкнулись в темноте, наделали много шума и, плутая по окрестностям, вернулись назад, в Латыгово. Наш немец нас прикрыл и мы избежали наказания.

25 июня, когда регион стали постепенно освобождать, освободили и нас. При освобождении застрелили нашего друга-немца. Мы искренне жалели его.

Мы уже возвращались домой, но по пути нас встретили советские командиры и отдали приказ:

— Кто 1925 года рождения — выйти из строя!

Вышел и я. Нас отправили в лагерь военнопленных, находившийся в Островно. Там мы проходили тщательную проверку через МГБ. Многие безвинно пострадали. Потом — на фронт.

До линии фронта мы шли пешком, по глухим местам на Лепельщине. Я был зачислен вторым номером пулеметчика 17-й гвардейской стрелковой дивизии 48-го гвардейского стрелкового полка. Но при первом же наступлении напарника ранило. Пулемет был несовершенен, меня выручило знание механики, именно благодаря тому, что я улучшил его конструкцию, я и остался жив. Было тяжело —  один и «Дегтярь» тягал, и заправлял его, и стрелял. Повоевал неделю. 26 июля, при форсировании р. Березины, меня ранили.

В поле стоял большой и длинный сарай. Всех раненых подбирали и сгружали туда. Это был настоящий ад. Ни еды, ни питья, никакой санитарной помощи. Люди лежали, стонали, умирали на глазах. В этом сарае я провел день и ночь, и до сих пор перед глазами этот кошмар — разве можно такое забыть!

Следующей ночью мимо проходила механическая колонна. Помню, ее командир буквально гимнастерку на себе рвал от ярости, что бросили своих солдат умирать.

Благодаря ему нас начали вывозить в медсанбат. Я попал в госпиталь под Смоленском. Там мне сделали операцию. Пулевое ранение правого предплечья оказалось сквозным, повредило кость. Рука  изувечена, все делаю левой и поныне.

После Смоленска меня отправили в Москву, потом на пароходе по Волге до Саратова (госпиталь № 1304). Там находился полгода. Оттуда через переписку с родными узнал, что семья находится в Чашниках, а отчим умер в войну, мама снова осталась одна. Туда и поехал после выписки. Известие об окончании войны застало нас на колхозном поле. В июле мы поехали домой на Бодревщину.

Жили в землянке, я работал в банке охранником. А в 1947 году женился на Марфуше Михайловой из д. Киселево, прожили мы 53 года, в 2002 году жена умерла, и я уже 12 лет один.

****

Мне трудно было бередить душу дедушки расспросами. Скажу лишь, что до последних дней он держался молодцом.  Сколько себя помню — он по жизни был бравым солдатом: всегда выбрит, причесан, армейский порядок и чистота и в хате, и во дворе. По складу ума он — настоящий Кулибин! Несколько классов образования, но тем не менее самостоятельно, по запчастям, собрал 4 модели трактора, на котором всем соседям бескорыстно огороды помогал запахивать. Всю жизнь они с бабушкой моей (Царствие ей Небесное!) держали большое хозяйство — коровы, поросята, козы, куры, пасека. Печник дедушка был отменный — сколько печей сложил по всему району! И плотник тоже — на все руки мастер. Все знал, умел и пошутить любил — такие озорные искорки прыгали у него в глазах! Собеседником был интересным и слово свое всегда держал. Наверное, с такого же солдата был списан и Василий Теркин. Мы помним тебя, дедушка! Самый младший твой правнук с гордостью носит твой портрет в "Бессмертном полку".

Светлая память и царствие небесное всем солдатам той войны!