Боевой путь

"Среди защитников Брестской крепости был и казахстанец Владимир Иванович Фурсов. Военную службу младший сержант-минометчик, комсорг роты Фурсов проходил в 125-м стрелковом полку, в котором, кстати, числилось 180 казахстанцев. Он пережил не только первый день войны, но и немецкий концлагерь.
Общественность отмечает 90-летие замечательного воина, большого ученого

Вся его мирная жизнь была связана с КазГУ, куда он поступил в 1939 довоенном году, восстановился в правах студента после победы. Состоялся в альма-матер как ученый-биолог и педагог. И вот уже рядом к двум орденам Великой Отечественной войны и медалям, нашедшим своего героя после победы, добавился орден Ленина, присужденный в 1967 году за фундаментальные исследования в науке.
В июле 1941 года в восьми километрах от Бреста немцы создали под открытым небом первый лазарет-концлагерь. Защищая Брест, Владимир Фурсов получил ранение в ногу. Беспомощный воин был перемещен в этот лазарет. Главным врачом был Юрий Викторович Петров (умер в Ленинграде в 70-е годы), врачами - Симонов, Цирульников (повешены немцами как евреи), Иван Кузьмич Маховенко, Виктор Трофимович Объедков и другие. Комендантом лагеря стал Александр Дулькейт - советский немец, майор, бывший командир 125-го стрелкового полка. Не сразу и не вдруг молодой неискушенный Фурсов поймет, что столь нелепая метаморфоза с коммунистом Дулькейтом - это не предательство, а единственная возможность спасти от расправы и обеспечить побег нашим солдатам и командирам. Сам он был позже схвачен гестапо, погиб в тюрьме Нюрнберга.
В начале сентября фашисты собрали здоровых санитаров и погнали на раскопки руин госпиталя. Были извлечены медикаменты и кое-какой хирургический инструмент, что позволило производить операции. Опытный пожилой хирург Иван Кузьмич Маховенко 17 сентября 1941 года ампутировал Фурсову ногу, так как ему грозила смерть от гангрены.
Нацистский ад Фурсов прошел в лагерях Холм и Белы Подляски, Замостье, Сувалки и Торно. Только к концу 1943 года он мог передвигаться на костылях самостоятельно. Инвалидов “отсортировали” немцы в Замостье. Здесь он был сначала направлен на кухню, за которой надзирал лютый ефрейтор Фогель. “Провинившихся не вешал, не расстреливал. Всаживал нож в затылок по самую рукоятку. Или в спину, пониже левой лопатки”, - зафиксировал воспоминания Фурсова писатель Дмитрий Снегин. Правда о войне доходила и сквозь колючую проволоку, из рук в руки тайно передавалась газета “Красная звезда”. Фурсов заучивал наизусть ее содержание и передавал другим военнопленным. Однажды во время облавы его обнаружили в чужом бараке. Фашисты избили его и бросили в карцер. Но лагерь заговорил: фашистам капут. Фашисты мстили за Сталинградский котел: каждому третьему красноармейцу вводили в вену воздух, и несчастный погибал в муках.
Фурсов выжил - вот уж поистине всем смертям назло. Выдержал все ужасы тысячи дней и ночей плена, не потеряв надежду на победу. В январе 1945 года был освобожден Красной армией и доставлен в Брест.
Из жизни ушел в 1995 году. Сильный духом и телом человек выдержал тяжелые испытания жестокой войны."

-Кулгазира Балтабаева (журналист газеты Новое Поколение)

"Война. день первый    Люди    
Правда о войне, как и сама Великая Отечественная, начинается с правды о Брестской крепости. Впервые о ее героической обороне стало известно из штабного немецкого донесения, захваченного в документах разгромленной части под Орлом зимой 1942 года. Реальные подробности официальной советской пропагандой не публиковались отчасти потому, что уцелевшие защитники прошли фашистский плен или досиживали в сталинских лагерях. Заслуга восстановления памяти героев Бреста принадлежит писателю С.С. Смирнову и поэту К.М. Симонову. Только после войны звания Героя Советского Союза были удостоены два офицера: майор Петр Гаврилов (1957 год) и лейтенант, пограничник Андрей Кижеватов (1965 год, посмертно). Орденами и медалями были награждены около 200 воинов. Среди них и наш соотечественник Владимир Иванович Фурсов

За мечтой -
в Казахстан!
 Владимир Фурсов родился 13 апреля 1921 года в русской семье в Усть-Каменогорске. Его отец служил в Красной Армии и в 1922 году получил бесплатный билет на проезд в Алма-Ату. Прибыв в этот город с семьей, он заболел малярией и был вынужден по совету врачей переехать в Пржевальск. Поэтому детство и отрочество Владимира прошли в Кыргызстане. После окончания школы он вернулся в Казахстан и 1 июля 1939 года подал документы на биологический факультет Казахского государственного университета имени С.М. Кирова (ныне - КазНУ имени аль-Фараби) для сдачи восьми экзаменов, “чтобы стать научным работником”.
 Именно так, а не по-другому, выведено рукой абитуриента заявление, которое сохранилось в архиве. Необычный, красного цвета студенческий билет, выписанный 29 августа 1939 года... Записи в нем даны на латинской графике казахской письменности и кириллице. Юноши призывного возраста учились тогда “до особого распоряжения”, так как в Европе началась так называемая “странная” Вторая мировая война.

Прерванная мечта
 2 сентября 1939 года немцы впервые бомбили Брестскую крепость, которая по итогам Первой мировой войны отошла к Польше. Перед армией агрессора и танками Гудериана поляки продержались в ней до 17-го. Через пять дней Брест и одноименную крепость немцы “торжественно” передали Советскому Союзу в соответствии с договором о ненападении между Германией и СССР. Состоялся даже совместный парад немецких и советских войск!
 Именно этот город - последняя станция на новой западной границе СССР - и стал местом назначения студента Фурсова, когда 11 февраля 1940 года его в числе более десяти однокурсников призвали в Красную Армию. Возвратиться в родной университет через пять лет посчастливилось только ему. 
 
Сигналом тревоги
стала сама война
Военную службу младший сержант-минометчик, комсорг роты Фурсов проходил в 125-м стрелковом полку, в котором, кстати, числилось 180 казахстанцев. В минометной батарее оказались кроме него еще восемь алматинцев - Нури Садыков, Аргамасов, Иван Арыскин, Байгаскин, Ефим Болдырев, Иван Бондарев, Алексей Тимофеев и Дмитрий Тищенко.
 22 июня 1941 года не всем жителям и солдатам пограничной зоны довелось вообще встретить рассвет. В 3 часа 15 минут по берлинскому времени немцы открыли прицельный ураганный артиллерийский и минометный огонь по Брестской крепости, блокировав выходы из казарм и самой крепости.

Боевое крещение
 Внезапно поднятые с постели воины Брестского гарнизона вступили в неравную борьбу с превосходящими силами противника. Владимир Фурсов и другие бойцы минбатареи успели взять винтовки (их оказалось всего около 12, да и то учебные!) и выскочили из горящей казармы. В предрассветной полумгле видимости почти никакой, воздух приобретал кроваво-красный цвет, выбрасывались фонтаны земли от взрывов бомб и крупнокалиберных снарядов. Вокруг слышались стоны и крики раненых, различались силуэты полураздетых и одетых людей, мечущихся лошадей.
Под беспрерывным обстрелом артиллерии и самолетов воины добрались до западных валов крепости.
“Я увидел там смертельную рукопашную схватку моих товарищей с немцами. Встретившись с ними лицом к лицу, ребята не растерялись, пустили в ход штыки, приклады. Бой был коротким, но жестоким. Немцы не выдержали и отступили за валы”, - вспоминал Владимир Иванович с болью потерю своих земляков и боевое крещение.

Не щадя жизни
своей...
Бойцы решили прорваться в артиллерийский парк, чтобы взять минометы, но попали в засаду. Пулеметный огонь фашистов скосил многих. Фурсов с товарищами смог достичь склада боепитания, расположенного напротив парка. Взяв боеприпасы, они направились на защиту северо-западных ворот Кобринского укрепления. Здесь находился небольшой отряд, в основном весеннего призыва, с одним ручным пулеметом, и в этой критической ситуации им командовал санинструктор Александр Песочников. Увидев подкрепление, он обрадовался и переложил полномочия на младшего сержанта Фурсова.
 “Тактика обороны у нас была простая: с внешней стороны ворота закрывались двумя створками, сделанными из толстых дубовых плах. Метрах в 50 от ворот был небольшой мостик, перекинутый через ров. Немцы могли попасть к воротам только через мост, а затем через валы, и тогда бы они окружили нас. Приходилось посылать наблюдателей на валы крепости. Они были под прицельным огнем врага, и многие погибли. Но благодаря их сообщениям, когда немцы перебегали мост, мы быстро открывали ворота и расстреливали их”, - узнаем из воспоминаний Владимира Ивановича.
После первой контузии в 6 часов утра Фурсов стал плохо слышать, кружилась голова, постоянно тошнило, но поля боя он не покидал. А ждать помощи было неоткуда, надо было держаться и сражаться пока есть силы. Где-то около 11 часов утра к Фурсову подвели истекающего кровью, без одной руки, неизвестного капитана. Он успел передать приказ командования: во что бы то ни стало прорваться и двигаться по направлению к станции Брест-1, где готовился эшелон в тыл с женщинами и детьми, ценными документами.
“В строю нас оказалось немногим более 20 человек. У пулеметчика в диске осталось еще несколько патронов, да и у нас всего по две-три обоймы на брата. Пока немцы не собрались с силами, мы распахнули ворота, с криками “ура” побежали к мостику. За рвом была каштановая роща - на это и был расчет. Здесь нас встретил командир 333-го полка Д.И. Матвеев”, - описывает младший сержант этот страшный путь выхода из вражеского кольца, которое замкнулось вокруг крепости в 9 часов утра.
Мост через реку Буг, по которому шла железная дорога, был захвачен немцами рано утром. Они рвались к вокзалу. Наши бойцы заняли оборону на рельсах. В сотне метров от них за железнодорожной насыпью - фашисты. Немцы поднялись в психическую атаку. Шли в четыре шеренги, в шахматном порядке, причем первый и третий ряды, приставив автоматы к животу, второй и четвертый подавали диски. В белых перчатках с пистолетом в руках впереди шел капитан и командовал: “Лос! Лос! - Вперед! Вперед!”.
С близкого расстояния была уничтожена первая шеренга немцев, затем еще было несколько безуспешных их атак. Тогда враг бросил авиацию и разбомбил эшелон. Части тел людей висели даже на телеграфных проводах. Самолеты летали на бреющем полете, расстреливая обезумевших от случившегося детей и женщин. Это был кромешный ад. “Трудно передать, как в это время переполнило меня чувство лютой ненависти к врагу”, - так на всю жизнь Владимир Фурсов запомнил эти два страшных момента первого дня войны. В 41-м поэт Константин Симонов был потрясен седым мальчишкой, которого сумели вывести из Бреста...
...Связной передал приказ бойцам отходить по направлению к вокзалу: там их собирал генерал. Обращаясь ко всем, он сказал, что железная дорога разрушена и что самая главная магистраль сейчас - шоссейная дорога Варшава - Минск, которая связывает с родиной. Эту дорогу во что бы то ни стало надо было удержать, и каждый час имел решающее значение, так как через Минск - Смоленск - Можайск дорога выходила прямо на Москву. Суть боевого приказа выражалась в двух словах: стоять насмерть.
Вновь во главе с полковником Д.И. Матвеевым бойцы сводного отряда обходным путем, вступая в бои с десантными отрядами немцев, вышли к дороге. Исполняя также боевую задачу по уничтожению засады врага, которая из пушек и автоматов расстреливала группу детей в форме ФЗУ из Бреста, Фурсов убил двух немцев, всадив одному штык между лопаток. В шестом часу вечера на одной из развилок дорог советских бойцов окружили танки противника и автоматчики.
“Несколько танков ринулись на нашу оборону и стали давить людей гусеницами. За ними пошли автоматчики, они добивали оставшихся в живых. Со мной рядом бежали три бойца. Видя безысходное положение, я поднялся, чтобы броситься с гранатой на танк, но не успел сделать и нескольких шагов, как почувствовал удары страшной силы в правое бедро и голову. Очнулся уже в сумерках. Лежал на спине с перебитой правой ногой. В таком состоянии я пролежал всю ночь то теряя сознание, то временами приходя в себя”.
23 июня фашисты выгнали жителей местечка Новосадово и заставили собрать трупы и рыть для них могилы. Дети вытаскивали из карманов мертвых документы, именно они и обнаружили, что Фурсов и еще один боец живы. Первой, подошедшей к раненому, умирающему от жажды и истекающему кровью сержанту, была девушка Анна Темчик, которая и оказала первую помощь. Взрослые осторожно подняли раненых на шинелях и унесли в село. Лесными тропами доставили на подводах в гражданский госпиталь. Спустя годы его спасительница Анна Темчик и другие ее земляки из Бреста подтвердили, что воин был найден контуженным на поле боя среди мертвых. Потом были немецкие концлагеря - Холм, Белы Подляски, Замостье, Сувалки и Торно...
Фурсову ампутировали ногу, так как ему грозила смерть от гангрены. После освобождения из плена защитнику Брестской крепости грозили уже сталинские лагеря. Но молодого талантливого ученого, биолога от ареста спасали его коллеги, ректор КазГУ Т.Б. Дарканбаев и профессор Г.З. Бияшев. С риском для себя, они прятали своего воспитанника, часто отправляя его в командировки и экспедиции.
Тогда, в первые минуты и часы войны, Фурсов защищал каждый метр советской территории, выполняя свой воинский долг до конца, отбивал атаки немцев у крепости, перед городским вокзалом, на шоссе, видел вокруг себя только смерть и кровь, на его глазах погибали его боевые товарищи. Не щадя жизни своей, он вместе с товарищами приближал для нас Победу."

-Кулгазира Балтабаева, исполнительный директор Ассоциации выпускников КазНУ имени аль-Фараби, кандидат исторических наук