Воспоминания о боях под г. Дедовском
В то время я был 16-летним парнем. Только окончил 8-й
класс Дедовской СШ. Тогда она была единственной в округе.
Уже прошел выпускной для десятиклассников. А я готовился к
переходу в 9-й класс.
В один из дней, мы с другом пошли в лес за грибами. Они
только появились. Набрали, выходим из леса, а на улице народ
толпится. Только и слышно: «Война, война…» Мы сразу поняли, в чем дело. Вот так и узнали о начале войны. В жизни все
прозаически.
Уже через месяц начались налеты немецкой авиации на Москву. Организовывались отряды противовоздушной обороны. В
составе этих отрядов были ученики старших классов. Домов в
городе было мало, а больших и подавно. Двухэтажное здание
школы считалось подходящим, и во время воздушных тревог мы
дежурили на крыше своей школы.
В июле 1941 года стало создаваться народное ополчение.
Мы с друзьями подали заявление с просьбой о зачислении в его
ряды, — все мальчишки стремились на фронт, понимали, что
надо защищать Родину. Через некоторое время получили повестки и поехали в Истру в военкомат. Но, т. к. принимали только
с 17 лет, нас оттуда погнали. Сказали, чтоб не мешались, позовут, когда надо. Было нам всем по 16 лет.
У нас в г. Дедовске организовывался истребительный батальон Истринского района по борьбе с диверсантами. Туда нас
тоже не взяли. Везде только с 17 лет. Тем временем линия фронта продвигалась все ближе и ближе к Дедовску.
И вот в октябре месяце мы уже почувствовали, что война
подходит близко к нашему городу — началась операция немцев
«Тайфун», которая имела целью захват Москвы.
Летали немецкие самолеты и разбрасывали листовки, в которых говорилось о том, что Красная Армия разбита, дальнейшее сопротивление бесполезно; красноармейцам предлагалось
сдаться, перейти на их сторону и т.д.
Тем временем фронт продвинулся к Волоколамску, где
стояла дивизия генерала Панфилова, сдерживающая наступление немцев. В помощь им были направлены дивизия народного
ополчения и дивизия Белобородова. Тогда уже реально почувствовалось, что война-то рядом.
19 октября был приказ Государственного Комитета Обороны о мобилизации всего взрослого населения от 16 до 60 лет на
строительство оборонительных сооружений под Москвой. Руководство г. Дедовска призывало к помощи в строительстве вокруг города. Все работали, вручную копали противотанковые
рвы. Пришли как ребята младше шестнадцати, так и старики,
которым далеко за 60 лет. С 20 октября до 7 ноября 1941 года
мы ходили на работу каждый день и выкопали большой противотанковый ров вокруг Дедовска.
В один из дней стало известно, что наша армия окружена
под Вязьмой. Из этого окружения выходили красноармейцы и
шли они на сборный пункт в г. Красногорск по нашему Волоколамскому шоссе. Их вид действовал на нас очень удручающе. В
прожженных шинелях, грязные, кто с оружием, а кто без него,
голодные… Хотя у местных жителей с продуктами было плохо,
все же пытались им помочь, чем могли, накормить. Настроение у
отступающих было неоднозначное. Одни говорили, что наши еще
держатся, а другие, что еще 2-3 дня и немцы будут здесь. Что бы
ни говорили, мы всегда надеялись на лучшее и продолжали работу.
Мне запомнился день 6 ноября. Была хорошая, ясная погода
и немецкие эскадрильи самолетов массами летели к Москве. У
нас была бессильная злоба. Вот они — самолеты врага, идут на
небольшой высоте, а мы ничего не можем сделать. Они разбрасывали листовки такого содержания: Сталин удрал за Урал,
Красная Армия разбита.
Когда мы строили оборонительные сооружения, нас часто
обстреливали с воздуха. Со временем мы немного привыкли
к таким условиям работы. 7 ноября погода резко сменилась,
пошел сильный снег. Мы этому обрадовались, т. к. погода была
нелетная, можно было не опасаться бомбежки. В этот день всех
отпустили с работы пораньше. Придя домой, мы прослушали
трансляцию выступления Сталина на Красной площади во время
парада, после которого бойцы сразу пошли на фронт. Эта трансляция имела большое значение для людей, появилось реальное
ощущение, что все под контролем, захватчики получат отпор.
8 ноября мы пришли на строительство и увидели, что сооружения уже заняли красноармейцы. Можно было возвращаться домой.
Мои родственники уехали в близлежащий г. Красногорск, а
я решил остаться в Дедовске. Я считал, раз Сталин в Москве, то
все будет хорошо, немцев задержат на каком-нибудь рубеже, а
до нашего города они не дойдут и вовсе.
В те дни качественное отличие мощи вооружения немцев и
наших было значительным. Рядом с моим домом в лесочке располагался 106-й артиллерийский гаубичный полк. У них на вооружении были пушки. На лошадях выкатывали их на опушку леса, распрягали и отводили их подальше. Постреляют немного и
обратно. А через какое-то время немец отвечал огнем минометов.
Я решил, минуя военкомат, пойти в это ополчение добровольцем. Кто-то из бойцов сразу направил меня к комиссару,
была вероятность, что он разрешит остаться у них. Но, как и в
прошлый раз, комиссар ответил отказом. Вновь я остался дома.
Однажды к нашему дому — а он располагался ближе остальных к железной дороге и шоссе — подъехал старшина. Он сообщил, что принято решение расположить в нашем доме полевую
кухню одного из подразделений дивизии Белобородова, полка
Суханова. Я подумал, что в случае отступления наших войск буду отступать вместе с этой кухней. Ведь оставаться на оккупированной территории было опасно. Но была надежда, что на рубеже р. Истры врага задержат. К сожалению, так не получилось.
Немецкие войска перешли плотину Истринского водохранилища и форсировали р. Истра. 26 ноября они захватили г. Истру. Началось наступление на г. Дедовск. Развернулись очень
упорные бои. Была вероятность, что наши войска оставят город.
Этого никто не говорил, и в официальной литературе подобных
сведений нет. Но я сам был свидетелем того, как 29 ноября наши стали подрывать железнодорожные пути, мосты, все телеграфные столбы вдоль железной дороги, склады, все пристанционные постройки и станцию Гучково (ныне — станция Дедовск). Стало понятно, что в ближайшие дни немцы будут здесь.
Они заняли окрестные деревни Дедово-Талызино, Селиваниха,
Петровское, Нефедево, Турово, Рождествено. Еще немного и
после Дедовска дорога на Москву была бы открыта.
О положении дел на фронте узнавал от работников кухни.
Они выезжали кормить бойцов, и все новости и том, где в данный момент проходит линия фронта и какие деревни заняты,
были им известны. Я всегда был рядом, помогал, носил дрова,
топил печку и т.д.
Однажды кухню не могли провезти к бойцам. Они располагались близ захваченной немцами деревни Дедово-Талызино.
Территория сильно обстреливалась. Проехать они не могли —
кругом поля. Я, как человек местный, знающий все объездные
пути, предложил им свою помощь. Надели на меня шинель, по-
садили рядом с ездовым, и мы поехали. Было интересно по-
смотреть, что же это за передовая такая?
Когда мы приехали, я был сильно разочарован. Ожидания
не оправдались. В тот момент на передовой было спокойно. Бытовая обстановка боевых будней не вызвала ожидаемых эмоций
и впечатлений.
У некоторых бойцов не было котелков. Они снимали каску
с головы и наливали в нее какие-нибудь щи, сверху кашу, из-за
голенища доставали ложку. Покушают, протрут каску снегом и
надевают ее поверх шапки. Пообедал, и все нормально. Вот так
я впервые побывал на передовой.
Штаб 9-й гвардейской дивизии Белобородова находился в
деревне Желябино в лесочке между г. Дедовском и Нахабино.
Все бои шли в районе нашего города. Кто-то доложил Сталину,
что Дедовск сдан. После этого он вызвал Жукова и приказал ему
самому возглавить атаку и вернуть город, т. к. путь на Москву от-
крыт. Жуков приехал и вызвал командующего 16-й армией Рокоссовского. В итоге выяснилось реальное положение дел, — город не взят. Он все же ругался и приказал переместить штаб не-
посредственно в г. Дедовск. Теперь начались бои за каждый
пятачок земли.
Город простреливался, сбрасывались бомбы. Мы к этому
настолько привыкли, что не обращали внимания. Однажды я
шел в г. Красногорск к родственникам. Стрельба не прекращалась. Вдруг, совсем рядом, провизжала мина и упала. Я тоже
бухнулся в снег. Ничего не происходит. Она лежит, и я лежу
рядом… К моему счастью, она не взорвалась. Я встал и пошел
дальше. И такое бывало.
5-6 декабря 1941 года началось наступление наших войск.
Для немцев это было неожиданностью. Оказалось, командование по ночам скрытно копило силы. Мы были удивлены и обрадованы, т. к. казалось, что такое «топтание на месте» будет про-
должаться еще долго. Но, вот оно, — долгожданное наступление. К 9-й гвардейской дивизии Белобородова присоединились
36-я и 40-я бригады морской пехоты. Чтобы остановить немецкие танки, рядом с деревней Нефедево располагалась танковая
бригада Катукова.
6 декабря я проснулся от шквала артиллерийской канонады.
Весь дом ходил ходуном. Снаряды летели сплошной полосой.
Потом на некоторое время все затихло. Затем, совсем близко,
стали слышны автоматные и пулеметные очереди. Было непонятно, какое же это наступление, если слышавшаяся стрельба не
удалялась, а наоборот, приближалась. Оказалось, что когда на-
ши войска начали наступление на деревню Рождествено, немцы
уже приготовились к отпору. Разведчики из дивизии Белобородова не провели должной разведывательной работы и доложили,
что деревня оставлена немцами. В наступление наши бойцы пошли, как говорится, во весь рост по большому открытому полю.
Немцы их немного подпустили и открыли ураганный огонь… Я
прошел всю войну, многое видел, но столько тел погибших
пришлось видеть только на этом поле! Их были сотни. Разведка
подвела. В результате, немцы оказались на окраине города Дедовска и заняли построенные нами укрепления.
Создавшееся положение спасли морские пехотинцы, которые примкнули к дивизии Белобородова. Они наступали с фланга. Бой длился целые сутки. Не смотря на то, что у каждого бы-
ли каски, в атаку они шли в бескозырках. Многие из них полегли. Я видел тела погибших. Было понятно, что моряки
держались из последних сил.
В некоторых источниках написано, что наступление наших
войск началось 6 декабря, но, фактически получается — оно захлебнулось. Только по истечении суток деревня Рождествено
была освобождена. Далее немцев погнали на запад до г. Истры.
Моя кухня тоже направилась туда, а я остался дома. Истру освободили уже 11 декабря.
У нас в городе стала налаживаться жизнь. Все власти переехали в здание, в котором на данный момент находится филиал
Российского Государственного социального университета. В то
время оно еще не было полностью достроено.
Путевка на войну
1 января, в первый день нового 1942 года ко мне пришел
приятель и сообщил о том, что нас вызывают в районный коми-
тет комсомола для перерегистрации всех комсомольцев. Секретарь принял от нас комсомольские взносы и выдал путевки в 16-й
истребительный батальон Истринского района. Семнадцати лет
мне еще не было, но расчет был на то, что когда я приеду в под-
разделение, уже исполнится. 4 января меня зачислили в ряды
бойцов. В батальоне были 16—17-летние ребята и старики. Остальные были уже давно на фронте. Нам выдали польские винтовки и по 15 патронов, — с вооружением было плохо. Задача
заключалась в охранении тыла, поиске диверсантов и дезертиров.
В марте открылась Дедовская средняя школа. Я написал
рапорт, в котором просил разрешения уйти из батальона для
продолжения обучения в школе. Хотя время было тяжелое, мое
желание учиться восприняли с пониманием. С марта месяца по
август учился и одновременно работал в военно-восстанови-
тельной колонне. Потом пошел в 10-й класс.

В ноябре 1942 года меня вызвали в военкомат и сообщили о возможности поступить в Ленинградское авиационно-техническое училище в городе Магнитогорске. Конечно же, я бросил школу и пошел туда.
После года обучения, 19 декабря 1943 года в должности борттехника я попал на фронт.
Направили меня в 10-й гвардейский авиационный транспортный полк под командованием полковника Нейронова Сер-
гея Григорьевича в город Клин в звании старшины. Я летал на
транспортном самолете Ли-2. Экипаж состоял из пяти человек:
двух пилотов, штурмана, борттехника и радиста. Получилось
так, что зачастую я не знал, куда летим. Радист работал только
на прием, о задании знал штурман. Переговариваться и сообщать какую-либо информацию запрещалось. В мои обязанности
входило все, что касается технического оснащения: перед взлетом подготовить самолет к полету, убрать шасси, следить за
температурой двигателя, уровнем масла и горючего и т. д.
Мы забрасывали десантников в тыл врага, снабжали партизан. Летали ночью.
Был случай, когда самолет приземлился в лагере партизан, а
взлететь уже не смог. Развить необходимую скорость не удава-
лось. Лежал снег, и взлетная полоса была не приспособлена.
Самолет пришлось сжечь, а экипаж выводили партизаны за линию фронта.
Когда перевозили важный груз и высокое начальство, нас
сопровождали истребители. Тогда летели смело, знали, что находимся в безопасности. А обратно, пустые, шли в одиночку. Нас
обстреливали. В реальности, мы были вооружены формально. Из
вооружения у нас был крупнокалиберный пулемет УБТ, как на Ил-2. Я пролетал всю войну и не знаю случая, чтобы мы сбили немецкий самолет,
будучи на транспортном. Пользоваться имеющимся пулеметом
не имело смысла. Подобная громоздкая тихоходная машина была
не приспособлена для ведения боя и маневров. Если кто-то попа-
дался немецким самолетам, рисковал быть подбитым.
Как-то раз мы попали под обстрел. Выстрелом зенитки по-
вредило обшивку самолета, и осколок рикошетом, по касательной, угодил мне в лобную часть головы. Я попал в больницу.
Пару дней спустя, пришли мои ребята сказать, что улетают. Я не
выдержал, плюнул на все и убежал обратно к ним. В полку, как
полагается, меня отругали, но я все же полетел со своими.
Во время освобождения Белоруссии нам часто приходи
лось летать за линию фронта. В труднопроходимых местностях, где наземные машины не имели возможности продвигаться, самолет являлся единственной возможностью транспортировки грузов и людей.
Как-то ночью я проснулся от оглушительного шума, стреляли из всех видов оружия. Нам сообщили, что война закончилась. Столько времени мы этого ждали! Радости нашей не было
предела.
Война на Западе кончилась, и мы остались без дела. Работы
не было. Мы гадали, куда же нас переведут? И вот в один из дней
наши штурманы принесли карты Дальнего Востока. Нам и в го-
лову не приходило, что будет очередная война. Создалось впечатление, будто бы мы просто перебазируемся. Начали загружать
запасные бензобаки и какое-то оборудование. Зачем все это делалось, было пока неизвестно. Через пару дней зазвучала тревога,
был отдан приказ вылететь на восток. Приземлились сначала в
Казани, потом в Ижевске, Чите, Омске, Красноярске и т. д. При-
летели в Монголию на полевой аэродром в городе Чойболсан.
Здесь начали работу. После очередной ночной выброски десантников, посадили самолет. Я только зачехлил моторы - и
вдруг тревога. Нас построили и объявили, что где-то в районе
Хабаровска на СССР напала Япония. Стоим в строю перед самолетами, а в небе над нашими головами уже летят советские
бомбардировщики в сторону Японии.

В этот раз с нас сняли все вооружение, даже бомбовые балки и под завязку загрузили соляркой. Брали 3 бочки. Груз направлялся для танков, застрявших в бездорожье. Летали по 12 часов в сутки. Жара
неимоверная, песок, запах солярки. Работали на износ и к вечеру падали от усталости.
Продвижение танков практически остановилось. И тогда,
командование приняло решение занимать японские города с по-
мощью десанта.
В самолет сажали пехотинцев с легким оружием. В сопровождении истребителей мы прилетали на японский аэродром, и
пехота наглым образом выгружалась. Японцы не принимали
никаких мер, чтобы нас остановить, поскольку подобное поведение русских было для них полной неожиданностью. Потом
стали летать уже целым полком и перевезли примерно полторы
сотни пехотинцев. Заняли города Чен-Чунь, Мукден, Чойболсан,
Дайрен.
В город Мукден с нами прилетел пехотный генерал, взял ка-
кую-то японскую машину, несколько человек и направился прямиком в их штаб. Там он огласил ультиматум и предложил японцам сдаться. Был взят в плен японский наместник императора.
В Чен-Чуне японцы отказались сдаться. Наше командование
в ответ объявило, что в этом случае город будет сметен с лица
земли. Но, мы знали, сметать было совсем нечем. С самолетов
сняли даже бомбовые балки, не говоря уже об оружии. Они
поддались. Я видел как они строем за строем подходили и бросали оружие, образуя тем самым целые горы.
Такое повторялось во всех городах. В результате, эта авантюра удалась. Итогом стала капитуляция Японии.
Тяжелое было время для русских людей и страны в целом.
Это объединило людей и помогло в суровое время выстоять пе-
ред захватчиками. Потенциал человека проявился во всей его
силе и мощи.
Летал я до самого конца войны. Практически нет такого города СССР, в котором бы я не побывал. Маршрут проходил от
Ташкента до Земли Франца-Иосифа, от Бреста до Курильских
островов, был в европейских странах и Стране восходящего
солнца. Мне есть что вспомнить, о чем поведать потомкам.
Пусть они узнают о войне из наших уст и книг, но никогда не
познают этого горя и страданий. Мы живем в великой стране с
богатейшей историей. Давайте же ее любить и беречь для по-
следующих поколений.
Февраль 2005 г.

Ещё до войны СССР приобрёл у США лицензию на выпуск транспортных самолётов "Дуглас" DC-3 и стал их выпускать на нескольких авиазаводах под маркой ПС-84. Самолёты имели двойное назначение - транспортное и ночное бомбардировочное. Защищал их крупнокалиберный пулемёт УБТ, расположенный наверху, но защита была весьма слабой, и ввиду отсутствия манёвра сопротивляться истребителям врага самолёт по существу не мог. С началом войны производство ПС-84 резко возросло и им присвоили индекс Ли-2 по начальным буквам директора Ташкентского авиазавода Лисунова. В ходе поставок по ленд-лизу американцы стали поставлять нам и усовершенствованный ими DC-3 под индексом С-47.
Внешне все эти самолёты было трудно отличить, но внутри разница была. Ли-2 часто использовали для ночных бомбёжек и рейдов в тыл врага к партизанам. С-47, не имевший вооружения, но более совершенный и экономичный, берегли, используя их внутри страны в тылу для полётов начальства и перевозок ценных грузов. Всего было поставлено в СССР около 500 самолётов С-47, которые эксплуатировались в гражданской авиации до конца 50-х годов.

Возвращаемся к Дудыкину М.М. К 1936 г. у него было 3 сыновей. Старший-
Владимир (1925 г.р.), средний-Слава (точный г.р. мне неизвестен, вероятно,
около 30-го) и младший- Валентин. Их мать Ксения Ивановна и до этого плохо занималась воспитанием детей, а теперь совсем, вероятно, стало хуже (это мягко говоря). Владимир учится в школе, хулиганит, не ночует дома. Школа 2-х этажная. Одно из хулиганств В. М. Дудыкина - выпрыгнул из окна с 2-го этажа.
Иногда навещает бабушку, которая всегда ему рада, как сыну Михаила и смышленному. Даже я вспоминаю, что видел еще до ВОВ, как он приходил с грибами к ней. Учится он хорошо, и всегда был любознательным, смелый. В 1941 г . Владимир находится в Дедовске -это отражено в его воспоминаниях. В 1943 г. его призывают в Армию, он служит в транспортной авиации авиатехником. Комсорг полка и король танцев. Однако, в партию его принимают последним, так как его отец закончил семинарию (не было других учебных заведений). Дудыкин В. М. летал на ЛИ-2 (наша копия). Сбрасывали десантников, возили снаряды для Берлинской операции, горючее во время войны с Японией, участник десанта (бортмеханик) по захвату китайского императора Пу-И. После ВОВ какое-то время работает в полярной авиации. Интерес к английскому языку возник, когда были на одном аэродроме с американцами, которые не желали знать русский язык.
Заканчивает службу на Дальнем Востоке после окончания войны с Японией. Возвращается в Дедовск. Поступает в Московский авиационный институт (МАИ). Работает слесарем. Женится на однокласснице Черкасовой Маргарите. Заканчивает МАИ. Вопрос выбора пути: работать ли в полярной авиации, к которой он имеет пристрастие или инженером во ВНИИЭМ (создающийся институт электромеханики в г.Истре). Выбирает Истру и вскоре становится там начальником отдела. Специалист по электромоторам. Получает 3-х комнатную квартиру в Дедовске. Участвует в общественной жизни и, вероятно, как следствие характера, ведет себя справедливо, чем и создает хорошее отношение. Однако, когда ему было, примерно, 58 лет у Владимира инфаркт - расхождения с новым директором. В 60 лет уходит на пенсию. У сослуживцев по отделу о нем очень хорошая память. Занимается садоводством (на садовом участке, расположенном через реку от Новоиерусалимского монастыря), работает председателем Совета ветеранов в Дедовске. Два года назад он умер в возрасте 81 года-сердечная астма, почти ослеп-отслоение сетчатки (20 лет прожил после инфаркта, был весьма крепким мальчиком). Большое воспитательное влияние на В.М. оказала его жена Маргарита, а также, в некоторой степени, его и моя бабушка и моя мама, к которой он прислушивался, но не его родная мама. У Дудыкина В.М. две дочери: старшая Людмила - работает преподавателем английского языка в МАИ (ее папа Владимир увлекался английским еще во время работы в авиации), замужем, двое дочерей, проживает в Москве. Младшая дочь -Ольга (1959 г.р.), работает учителем физики в Дедовске (в лицее или гимназии-есть у нас такая школа с углубленным изучением математики и физики), не замужняя, проживала вместе со своим отцом. Средний сын М.М.- Слава. Я не уверен, что он закончил 10-летку. Однако, он был очень хорошим столяром-самоучкой. Построил небольшой кирпичный дом (рядом со старым деревянным 1937 г. постройки). Выпивал. Умер в возрасте 42 лет от болезни легких. Младший сын М.М.-Валентин, умер в малом возрасте. Со слов бабушки и моей мамы это был самый способный и разумный ребенок М.М. Точная причина его смерти мне неизвестна, вероятно, отсутствие внимания к ребенку со стороны матери, старшие братья его просто били (как мне было сказано). Жена М.М.-Ксения работала на железной дороге стрелочницей во время ВОВ и после, всегда держала корову, сгорела (лет 20 назад) ночью в доме (постройки 1937 г.) при пожаре. (Причина пожара неизвестна, официально-замыкание электропроводки).

На сегодня все.
Надеюсь продолжить.
С уважением. Губский.