С первых дней войны отца призвали на службу, поэтому всю тяжесть блокады вынесла на плечах мама. Там, в осажденном Ленинграде, полностью блокированном фашистами, все воспринималось совсем по-другому, девятилетняя Лена просто радовалась самому факту существования дорогой ей женщины, которая была рядом в трудную минуту и всегда старалась накормить, обогреть и успокоить. Уже позже, когда взрослела и сама стала матерью, она иначе оценила ее поведение и поступки: Господи, сколько же той пришлось пережить!
Практически в самом начале блокады умер Витенька-младший из детей. А потом не стало Лидочки, которой тогда было семь лет. Павловна.
-Мы с сестрой уже не ходили , пухли от голода,- рассказывает Елена.- Я и в мирное время больше любила чай с бубликами, а Лида всегда отдавала предпочтение супчику, поэтому ей приходилось особенно тяжело. В квартире у нас было сравнительно тепло, во дворе хранились дрова, накрытые толем, ими топили печку, к нам даже приходили соседи греться. На примусе грели воду, так что кипяток всегда имелся. И если кусочек хлеба еще перепадал по пайку, то варить суп было не из чего. Лида таяла на глазах. Вечером старший брат принес нам кору дерева, наверное, дубовую, мы ее погрызли и у нее желудочек, видно , совсем «надорвался». Мама пришла в восемь утра с ночной смены, сестра, увидев ее, тихо прошептала: «Я хочу кушать» И сразу умерла. Я тогда никак не среагировала, у меня не было сил, а вот мама билась в истерике, буквально рвала на себе волосы и никак не хотела принять то, что случилось. Ведь Лидочка была ее любимицей. Трупы тогда свозили в специально отведенные для этих целей сарай, там их и складывали штабелями, а через какое-то время грузили на машины и увозили на Пискаревку, где сгружали всех в одну яму, сейчас там братская могила. А мама надела на сестру самое нарядное платье, завернула ее в материю и положила маленькое тельце в сундук на кухне, которая тогда не отапливалась и каждый день перед работой навещала ее. До конца того месяца (целых 15 дней) она по продовольственной карточке умершей дочери получала хлеб. Всего 125 граммов черного, как жмых, месиво вперемешку с ячменем, но они помогли мне продержаться до эвакуации. Так что Лидочка ценой своей жизни спасла мою. Только когда из жилконторы все уже узнали о ее смерти, мама зашила тело в матрац и отвезла на санках в тот самый сарай…..
Как известно, первая военная зима в Ленинграде выдалась особенно суровой и морозной. Разбомбленные фашистами продовольственные склады давно пустовали, небольшие запасы круп и картошки у людей закончились быстро. Холод и голод буквально уносил сначала сотни, а потом и тысячи человеческих жизней ежедневно. Вот еще минуту назад человек куда-то шел, а потом вдруг упал, как подкошенный и умер. Другие его обходят и идут дальше. Такие картины стали настолько обыденными, что на случившееся никто не реагировал. И вовсе потому, что люди очерствели, просто у многих уже не осталось никаких сил выражать свои эмоции, чувства. Вымирали целыми семьями. В большинстве квартир двери не запирались, ни днем ни ночью, веди если и зайдет кто чужой , то интересовали его только продукты, которые давно у всех отсутствовали. Зато так проще было работать специальной бригаде, которая ходила по квартирам и собирала трупы. Как-то мама послала Лену зачем-то к соседке по лестничной площадке. Девочке пришлось пройти по комнатам, пока увидела на кровати женщину и троих взрослых сыновей-все мертвые.
Чаще всего фашисты бомбили город ночью. Когда включались сирены воздушной тревоги, мать тут же собирала детей и спешила с ними в бомбоубежище. Но со временем даже к этим ненавистным налетам вражеской авиации привыкли, чувство опасности и вовсе притупилось, а потому и решили будь что будет. И хотя из квартир уже не уходили, о мерах предосторожности не забывали: окна плотно завешивали одеялами. Иногда старший брат Иван с друзьями дежурили га крышах домов, помогали тушить зажигательные бомбы, блокированный фашистами Ленинград 900 дне и ночей ставших Легендарными находился под угрозой полного уничтожения. Но все это время в нем работала радио, по которому регулярно передавали сводки Совинформ бюро, информировали население, нередко выступали писатели, поэты, чуть ли не ежедневно читала стихи Ольга Берггольц, имя которой стало олицетворением музы блокадного города, а когда сводок не было по радио звучал метроном, и это означало: сердце Ленинграда бьется, город жив.
В начале 1942г появилась возможность вывезти семьи с детьми, Елена Павловна уже тогда знала, что их отправят в Ставропольский край. Вывозили людей в грузовых машинах по льду Ладожского озера - знаменитой «дороге жизни», но далеко не все из них тогда добрались до спасительного берега. К моменту эвакуации Лена настолько ослабла, что по пути не раз впадала в забытье, почти теряя сознание. Она полулежа-полусидела на руках у матери и смотрела как они все отдалялись от родного Ленинграда, потом вдруг услышала какие-то крики, шум и увидела, как под следовавшей за ними машине провалился лед и она с людьми ушла под воду. Дальше-снова забытье, очнулась, когда-то ласково но настойчиво попытался затолкать ей в рот кусочек шоколада, это мама умоляла дочь съесть хотя бы немного.
На железнодорожной станции прибывшие блокадники побросали свои скромные пожитки прямо на шпалах, там же куда-то отлучившаяся мать оставила и Лену в саночках.
-Сижу я в этих санках и вижу, как прямо на меня задом сдает товарняк, испугалась, стала кричать, -вспоминает Елена Павловна.-старший брат тоже это видит, но убрать меня не в силах, он тогда уже передвигался с помощью палочки. И Иван поняв, что ничего сделать не сможет просто потянул меня за ноги, чтобы я легла. Он полагал, что вагон пройдет надо мной и, возможно, не зацепит. Тут уже другие люди засуетились, прибежала перепуганная мама в самый последний момент все же остановился. А я кричала, и страх от приближающейся ко мне громадины, которая вот-вот готова была раздавить долго еще не покидал меня.
Потом их везли в товарном поезде, на каждой станции давали горячую пищу, обессиленные от голода люди с жадностью набрасывались на еду и очень скоро умирали, их истощенные желудки просто не выдерживали такой нагрузки. Лену с братом спасла то, что мама их кормила сначала совсем немного, давала несколько ложек супа или каши, постепенно увеличивая порцию.
На Ставрополье ленинградские семьи разместили на окраине села Нины. Местные жители приходили посмотреть на них, а затем приносили все, чем могли поделиться: молоко, яйца, сметана, искренне желая откормить истощавших детей.
-Мы уже, можно сказать, восстановили свои силы, когда в Нины пришли немцы, -продолжает делиться воспоминаниями Елена Павловна.-вместе с нами тогда эвакуировали из Ленинграда еврейские семьи, так их всех расстреляли. Следующими на очереди были мы, фашисты считали: раз из Ленинграда, значит коммунисты. Получается, там нам удалось от них спастись, а здесь уже никуда не убежишь. И вдруг утром просыпаемся – в селе не одного вражеского солдата. Выходит, снова уцелели…
Много лет после Победы Елена Павловна вообще не смотрела не одного фильма о войне, просто не было сил видеть то, через что пришлось пройти. Да и сейчас всякий раз, когда делиться воспоминаниями не может сдержать слез. И искренне желает , чтобы никому и никогда не пришлось пережить такое.