Впервые увидела своего папу, когда война уже закончилась. И то не сразу. Он позже ушёл на войну, и позже вернулся, так как он помогал восстанавливать Варшаву. Мне уже было немного больше 4 лет. Я спокойно сидела на сундуке в нашей крошечной комнатушке у входной двери. И вдруг в комнату входит громадный чужой дядя в длинной серой шинели и в ушанке. Я , конечно, испуганно смотрю на него. А он, недолго думая, схватил меня на руки и поцеловал. Я сразу успокоилась. Папа мой был белорус. Очень высокий, и очень красивый. Вырос в Белорусской деревне, а посему умел всё делать своими руками. Очень любил маму. Не просто любил, а боготворил. Обращался к ней очень ласково- Танечка, Танюша . Слушался её беспрекословно. Она была очень милая, и её все любили и уважали. Руки и характер у неё были золотые. Она всё умела. Шить, вышивать, вязать, к тому же прекрасно готовила. У нас зимой на столе всегда появлялись летние и осенние заготовки, и даже довольно редкие. Например, компот из брусники. Ну , и грибочки, конечно, не говоря уж про огурчики . Но ,вернемся к папе. Папа работал в академии Дзержинского. Про любую пушку мог всё показать и рассказать. Старшина сверхсрочной службы. А посему и солдатами командовал. Они несколько раз были у нас в гостях. А ещё он был хранителем огромной коллекции артиллерийской, и не только, технике, хранившейся в громадном амбаре. Чего там только не было. Даже один самолёт . Всё это у него было в чистоте и в порядке. Меня туда иногда привозили, когда в детсадике был карантин, или в школе. Я там всё облазила. Что касается его прибывания на войне, то на мои расспросы он не отвечал. Только ответил однажды на мой вопрос о Курской дуге. Помолчал и ответил, что там небо смешалось с землёй. Потихоньку узнала из документов, что он форсировал Днепр. Победу встретил будучи за границей. Вот такой замечательный был у меня папа. Всё мог починить. Молчун. Очень любил маму, меня и моего сына Алёшу. Кстати, его любили и солдаты. Иногда в гости к нам приезжали.

Для нашей семьи знаковым годом оказался, как ни странно, именно 1941-ый. Отец Дроздов Николай Александрович, и мама Шаханова Таисия Ивановна. Встретились в начале 1941-го года и поженились в самом конце того же месяца. Молодые , красивые и счастливые. Казалось , так будет всегда. Но, Гитлер рассудил иначе. 22 июня 1941 года его войска без объявления войны перешли границу нашей страны. Брест защищался героически. Но перевес в силе неожиданность нападения сыграли свою роль. Брест пал. Но он навсегда останется в памяти наших людей символом мужества и героизма. Гитлер расчитывал на блиц-криг, но с самого начала что-то то у него не так. Война не только затянулась на 4,5 года, но, и, в конечном счёте закончилась разгромом его армии. Годы эти принесли нашей стране много горя. Повсеместная эвакуация заводов, учреждений. Академия Дзержинского, где работали мои будущие родители, эвакуировали в Самарканд осенью 1941 года. Мама была уже беременна мной. По приезде в Самарканд сняли даже не комнату, а угол комнаты, завешенный простынёй. В первый же день мама постирала всё белье. Его в тот же день украли. До конца войны она ходила во всём солдатском. К тому же наступил голод. Есть было нечего. И страшная смертность. Всё шло для фронта, для победы. 3-го декабря я родилась. Папа через неделю отправился на фронт. Молоко у мамы пропало в 1-ый же день от голода. Она сразу после родов вышла на работу. Меня определили в ясли. В 1-ый же день моего прибывания в яслях меня, как и других детей, накормили затирухой. Что это такое- не знаю до сих пор, но маленьким детям это явно противопоказано, тем более новорожденным. Так я , едва родившись, уже собралась умирать. Токсическая диспепсия- звучит устрашающе. Маме сказали, что я умру. Но мне повезло. Мамина знакомая дала маме адрес профессора медицины, у которого было необходимое мне лекарство. За него она отдала последние, что у нее ещё осталось- наручные часы. Лекарство помогло, и я решила не умирать, а продолжать жить. Правда организм был ослаблен. Я за 3 года переболела всеми детскими болезнями. Странным было то, что я всё ещё не говорила. Совсем. Что касается Самарканда, то я так и не увидела его. Видела только белые стены госпиталя. Этот белый цвет- абсолютно всё, что у меня осталось в памяти о пребывании в Самарканде. Через 3 года Академия, а значит и я с мамой, вернулись в Москву. Нас поселили в элитном доме на Смоленской набережной, построенном по проекту архитектора Щусева. Думаю, что Щусев явно не предлагал такое тесное заселение своего шедевра. Нам с мамой, так как папа был ещё на фронте, досталась комнатушка в 5 квадратных метров и 30 сантиметров, предназначавшаяся на роль буфетной или гардеробной комнаты. Зато потолки были на высоте 4,3 метров. И нам здорово повезло с соседями. Они были из Сибири. Муж профессор и подполковник, жена учительница истории и дочь школьница. Ливурдовы. Меня они приняли, как дочку. А вскоре отец вернулся с фронта. Я сидела в нашей комнатушке на сундуке с игрушкой в руках. И вдруг открывается дверь, и входит незнакомый высокий дядя в длинной шинели и в ушанке. Только собралась зареветь, но он схватил меня на руки и поцеловал. И сказал "Зддравстуй, дочка". На глазах у него были слёзы. Вот так для нас закончилось война. Отец с большим уважением относился к Сталину. К другим почтения такого не было.

Из воспоминаний дочки Николая Алексанровича. Игрушек не было почти , спасибо соседям которые позволили играть у них в комнате, чуть постарше сама смастерила из картона и фантиков дом для кукол , даже вырезала и склеила пианино из бумаги, праздник наступил на новый год, когда мама смогла достать пакет мандаринов, учитывая тяжелое время после войны, достать было очень сложно, такие воспоминания очень важны для нас, они помогают понять, как трудно было и тем кто прошёл войну и тем кто родился во время войны, спасибо большое за ваш подвиг!