НОВОСТИ ДВИЖЕНИЯ

Для Санкт-Петербурга 27 января такая же особенная дата, как 9 мая. В этот день, 75 лет назад, Ленинград был освобожден из блокадного кольца. 900 блокадных дней – это страх, голод, смерть, бомбежки. Все эти дни за город шли кровопролитные бои. Земля вокруг Ленинграда до сих пор напичкана металлом, до сих пор не захоронены все отдавшие за него жизнь солдаты. О мужестве жителей Ленинграда и защитников города рассказывают истории, записанные в Народную летопись Бессмертного полка.

Евгения Филипповна Бородина, сигнальщик-радист

Из воспоминаний моей мамы: "В декабре 1942 года я закончила полный курс сигнальщика. Приняла присягу. А до этого училась в медицинском училище и работала в тыловом госпитале. Проработала там всего несколько месяцев. Вдруг приехал к нам командир с Балтийского флота, со всей округи отобрал двадцать две девушки, вызвали нас в военкомат, а потом повезли на учебу в школу Военно-морского флота." Они шли по льду Ладожского озера. Впереди-сапёр, а за ним двенадцать девчонок, выпускниц объединённой школы Военно-морского флота. То слева, то справа рвались снаряды, кроша лёд. Под воду уходили люди, машины. К утру они подошли к Лисьему носу, где в пещере переждали дневной обстрел и бомбардировку. Ночью-опять в путь, по "дороге жизни". Но дорога вела не из блокадного Ленинграда, а в самое пекло блокады.

Три месяца мама несла службу на секретном наблюдательном посту, который располагался в стеклянном куполе Исаакиевского собора. Дежурили по двое. В собор их пропускал вахтенный матрос с автоматом. Девушки поднимались на купол по крутой винтовой лестнице на крышу, а оттуда прыгали в купол. Обо всем что видели и слышали докладывали в штаб, который находился в здании Адмиралтейства. Там же в кубриках и жили. "Из школы нас провожали под духовой оркестр. А через три месяца меня перевели в Кронштадт, где сигнальщики-радисты несли вахту на посту в "чайном домике", стоявшем на сваях на выходе из гавани. От открытого моря залив отделяла земляная стенка, по которой мы проходили пешком, а на сигнальный мостик переправлялись шлюпкой. Когда обстрелы и бомбежка стали интенсивнее, мы остались жить в "чайном домике". Вверху - шесть двухъярусных коек, внизу-камбуз, кают-компания для офицеров. В день выдавали по двести пятьдесят граммов хлеба, махорку и фронтовые сто грамм. Ближе к 44-му году стали выдавать небольшой кусочек масла или шпик. Мы осуществляли связь с кораблями. По книге "Сигнальный свод" из 32-х флагов набирали сообщения и на высокой мачте поднимали фалы с флажками. Мы провожали и встречали корабли в море. Половина кораблей из похода обратно не возвращались." Мама до конца жизни помнила флажковую азбуку.

Фёдор Васильевич Седачев, командир отдельной роты

«Великая Отечественная война дедушку застигла в Ленинграде, где он жил с семьей: женой и двумя сыновьями. Моя бабушка, Тамара Аркадьевна Седачева, пережила все ужасы блокады: голод, бомбёжки, страх за жизнь детей. Находясь в тылу, бабушка по мере сил помогала защищать свой город: гасила фугаски, рыла противотанковые рвы на подступах к Ленинграду. Когда открыли «дорогу жизни» через Ладогу, Тамара Аркадьевна отправила детей в эвакуацию, а сама осталась в блокадном Ленинграде ждать своего мужа с победой. …Федор Васильевич принимал участие в боевых действиях в районе Вырица - Новолисино (пригород Ленинграда). При штурме деревни Ново-Кузьмино был ранен в спину осколками мины. По выздоровлении он, уже в должности начальника разведки полка, вновь участвовал в боях: за Ям-Ижору и Красный Бор. В бою под Красным Бором был получил второе тяжёлое ранение и был контужен. В 1942 году дедушку назначили командиром оперативной группы минёров-подрывников с целью разминирования участка Ораниенбаум-Петродворец. Группу составляли совсем молодые ребята - солдаты, прошедшие только теоретическое обучение, не имеющие еще практических навыков. Дедушка переживал за бойцов, они были совсем юные. Работал с каждым из них, на личном примере показывал приёмы по обезвреживанию и уничтожению мин. Фёдор Васильевич уничтожил лично и с помощью своей группы более 20 тысяч мин, тем самым проложив дорогу нашим войскам».

Петр Степанович Лосев, сержант

«Был призван в армию. После окончания службы, на вокзале объявили о начале войны. Служил в 124 Мгинско-Хинганской стрелковой дивизии. Во время блокады Ленинграда дед кормил голодающих детей своим пайком. Был убит во время битвы на «Невском пятачке».

Валентина Павловна Хапская, медсестра

"Моя мама в 1941 году закончила 9 классов. Ей было 17 лет. Жила она с мамой Анной Ивановной и старшей сестрой на углу Тверской и Таврической улиц, недалеко от Смольного. Когда началась блокада Ленинграда во время бомбежек и артобстрелов она с ровесниками дежурила на чердаке дома и тушила зажигательные снаряды. Ускоренно закончив последний класс школы, мама поступила на работу в медучреждение, откуда была призвана на оборонные работы и отправлена под Лугу рыть окопы. Когда немцы в июне 41-го, прорвав оборону на танках ворвались в Лугу, она на последнем составе вернулась в Ленинград, где была направлена на учебу в медицинское училище. Учебу совмещала с работой в госпитале на Суворовском. Бабушка Анна Ивановна также работала санитаркой в больнице. От голодной смерти их спас мешок насушенных сухарей, приготовленный для родственников в деревню под Псковом. И подарок соседки - бульон на настоящих потрохах. Если бы не это, в живых бы они не остались".

Сергей Федорович Кулагин, рядовой

«К началу войны в семье Сергея Федоровича было 6 детей: 4 дочери и два сына. 31 июля 1941 года Петроградским РВК он был призван на фронт.  Связь с ним прекратилась в ноябре 1941г. По данным ЦАМО он числится пропавшим без вести. Его жена и четверо детей погибли в блокаду Ленинграда. Жена: Кулагина (Кропушкина) Мария Федоровна, 11.07.1897 г. р. Место проживания: ул. Блохина, д. 1/75, кв. 37. Дата смерти: февраль 1942. Место захоронения: Серафимовское кладб. (Блокада, т. 16). Дочь: Кулагина Антонина Сергеевна, 1927 г. р. Место проживания: ул. Блохина, д. 1/75, кв. 37. Дата смерти: февраль 1942. Место захоронения: Серафимовское кладб. (Блокада, т. 16). Сын: Кулагин Владимир Сергеевич, 1930 г. р. Место проживания: ул. Блохина, д. 1/75, кв. 37. Дата смерти: декабрь 1941. Место захоронения: Серафимовское кладб. (Блокада, т. 16). Сын: Кулагин Виктор Сергеевич, 1932 г. р. Место проживания: ул. Блохина, д. 1/75, кв. 37. Дата смерти: март 1942. Место захоронения: Серафимовское кладб. (Блокада, т. 16). Дочь: Кулагина Галина Сергеевна, 1933 г. р. Место проживания: ул. Блохина, д. 1/75, кв. 37. Дата смерти: февраль 1942. Место захоронения: Серафимовское кладб. (Блокада, т. 16).  В живых остались две дочери: Алевтина и Татьяна. Татьяна Сергеевна занималась розыском отца в послевоенные годы, но безрезультатно».

На фото: Кулагин С.Ф. со своими дочками: Алевтиной и Татьяной, - и племянницей Екатериной Кулагиной (на фото справа)

Вера Николаевна Гасилова, минёр

«С 1941 по 1945 годы находилась в г. Ленинграде. Вся семья умерла от голода в блокаду. Бабушка осталась одна. Она была минёром, в отряде минёрами были девочки после школы. Разминировали Синявинские высоты, где шли жесточайшие бои в битве за Ленинград». 

Лидия Ивановна Калинина, воспитатель

«Когда началась война моей мамочке было всего лишь 18 лет. Всю войну и блокаду она прожила в Ленинграде на ул.Розенштейна д.13. Работала в детских яслях. По ее рассказам ясли были в районе Рузовской - Бронницкой улиц. Отправляла детишек в эвакуацию, но сама не уехала. Жила, как все – тушила зажигательные бомбы, ходила на работу и каждый день стояла в очереди за хлебушком. Не смотря на голод, она всегда была с красивым румянцем, на что ее предупреждали – прикрывай на улице лицо, иначе съедят. А еще – у железнодорожного моста через пр.Стачек у Кировского завода летом 1942 года у нее была свой маленький огородик… Мама награждена медалью «За оборону Ленинграда». И в нашей семье это самая дорогая память». 

Александр Викторович Герман, командир 3 Ленинградской партизанской бригады

«В 1942 году Александр Герман получил задание организовать партизанскую базу в районе острова Полховец, расположенного среди труднопроходимых болот западнее курорта Хилово. Для формирования базового лагеря место на острове было не самым лучшим. Для переправы использовалась единственная гать. По этой тропке партизаны ходили на задания и в соседние деревни за провиантом. Боеприпасы и медикаменты им должны были сбрасывать с самолетов с большой земли. Но кто-то рассказал фашистам про партизанский лагерь. Тогда немцы поставили возле гати часовых, которые должны были воспрепятствовать выходу партизан с острова. Вскоре выяснилось, что над островом проходит воздушная трасса немецких самолетов. Таким образом, партизаны лишились возможности разводить костры, так как боялись обнаружить месторасположения бригады.

Наступили осенние холода, было плохо с питанием, которое сбрасывали с самолётов. Каждый мешок надо было доставать из болота. В бригаде начался голод, были случаи голодной смерти. Александр Герман принял решение часть обессиленных партизан с сопровождающими отправить в советский тыл. Впоследствии партизаны вспоминали этот остров под названием «Голодай».

Вот что вспоминал об этих событиях начальник особого отдела 3ЛПБ Кадачигов Александр Филиппович: «В первую ночь на Голодае спалось плохо. Меня разбудили чьи-то голоса. В землянке было мрачно. Вскочил, быстро обулся. Что такое? А где ремень? Ремня не было. Вышел из землянки, невольно поежился от утренней свежести. Неподалеку горел костер. Человек шесть, щурясь от дыма, сидели над ведром. Лица у всех были серые, большеглазые. Такие лица знакомы мне по блокаде. В ведре пузырилась вода и плавали кусочки какой-то бурой приправы. «Грибы, наверное», - подумал я и тут же заметил блеснувшую в траве пряжку своего ремня. Я покосился на костер, где разваривался мой ремень, вздохнул и пошел знакомиться с командованием бригады. Голодай – это клочок суши среди труднопроходимых болот. Он укрыл партизан от карателей. Бригада переживала тяжелые дни после трехнедельных изнурительных боев. Не было хлеба. Не было боеприпасов. Не было аэродрома, на который мог бы сесть самолет.  Лишь одно оставалось на вооружении людей: высокий боевой дух и ненависть к захватчикам. Это меня обрадовало.

К вечеру комбриг собрал командирский совет.

– Надо выходить из Голодая, - сказал Герман. – По достоверным сведениям, - он покосился на меня, - немцев кругом немного. Поддержка населения нам обеспечена. На подготовку, думаю, хватит суток. Медлить нельзя.

Решение было дерзким: выходить под самым носом у немцев, открыто показывая свою слабость, с опухшими от голода, истощенными, плохо вооруженными людьми. Но другого решения не было. Вышли на рассвете, рассчитывая засветло выбраться из болота. Однако расчет этот не оправдался. Хотя высланными вперед людьми были выложены гати, все равно дорога очень трудной. Истощенные и раненые задерживали движение. Их несли на руках. Лишь к вечеру следующего дня добрались до деревни Красные Щеки. Перед тем как разместиться по избам Герман приказал обеспечить усиленное охранение. Без спроса ничего не брать, ни грамма, ни капельки. За нарушение – расстрел.  Во всех деревнях, где мы побывали, крестьяне нас снабжали продовольствием, оказывали помощь в разведке, выделяли проводников. Женщины проявляли трогательную заботу о партизанах. Они наделяли бойцов теплыми носками, варежками, стирали белье, чинили платье».

Александр Герман геройски погиб в бою в 1943 году. Ему было 28 лет.