«9 ноября 1941 г.

Здравствуйте, дорогая моя семья: мама, супруга Нюра и детки Нина, Коля и Вася. Шлю я вам свой сердечный привет. Сообщаю вам про себя. Мы прибыли сегодня в город Вача и отсюда еще км 20 в сторону направляют нас на полевые строительные работы, на укрепление обороны,  т. е. рыть ров и окопы. Стоять будем в деревнях по домам. Работа будет сдельная и будут оплачивать деньгами. Спецовки никакой не будет, придется во всем своем. Продовольствие будет выдаваться сухим пайком: хлеб 1 на день, мясо 1кило 200 г, рыбы 1 кг 500 г на месяц. Письмо это я посылаю  с нашим командным составом, которые нас вели сюда, они едут обратно в Раменское, посылаю со своим взводным.

Нюра, адреса пока нету, пришлю после. Находимся мы сейчас в Горьковской области, км в 50 от города Мурома.

Затем до свидания, Нюра, и всего хорошего. Семья, не взыщите, что плохо написано, потому что писал на стене».

«16 октября 1942 4 часа дня

Дорогая Нюра, спешу вам сообщить, что я жив, но здоровье мое вы знаете. Нюра, я от вас вчера вечером получил первое письмо, которое вы посылали 8 октября, за которое  я вас не знаю даже, чем письменно отблагодарить. Так я был рад письму, что ждал с нетерпением рассвета, прочесть ваше письмо. Но читал, Нюра, в грусти и слезах. И в дальнейшем прошу, пишите письма как можно чаще, пока я жив, а то и рада бы написать письмо, но будет некому. Нюра, я очень рад, что вы пишете, что живете пока хорошо. А насчет коровы, Нюра, смотри сама, как лучше сделать. Я, Нюра, присоветовать ничего не могу. Конечно, старайся лучше обменять корову. Корова наша крупная, добавить придется не так много, чем всю зиму кормить в убыток. Нюра, вы жалеете, что меня разбили с моими товарищами, конечно, плохо. Но я уже ознакомился с другими. Разбили нас в разные части. Старшина Булындин  попал опять старшиной в роту разведки, а Голубев – в роту автоматчиков. А я, Нюра, в эти роты не пошел сам по своему здоровью. Позавчера меня увидел один разведчик и спросил мою фамилию, и сказал, что меня разыскивает старшина Булындин, и хочет с просьбой через комиссара перевести к себе в разведчики, но я отказался и сказал, чтобы не хлопотал. Но я сейчас с ними совсем не вижусь с 29 числа, как пошли мы на передовую линию фронта. А они сейчас стоят от фронта в 6 километрах. В разведку ходят на сторону врага, а Голубев не знаю, где и находится. А я, Нюра, стою все на этом месте на передовой линии фронта в окопах. Четвертый день идут дожди, а до этого погода была очень хорошая.

Немцы здесь сожгли все до единого дома, и жителей мирного населения здесь совсем нету. Купить здесь совсем нечего, и деньги здесь совсем не нужны. Я от Раменского не истратил ни одной копейки. 

Нюра, больше пока писать нечего. Нюра, начал вам письмо писать 16, а заканчиваю сегодня 17. Сразу написать не хватает времени. Сегодня передам в отправку. Нина, мне вынесли благодарность от штаба роты и пропечатали в стенную газету, боевой листок, за образцовое, отличное несение фронтовой службы и зоркое наблюдение за врагом. И это подали в батальонный штаб на утверждение.

Затем до свидания, передавайте от меня привет своей родной маме, Кате, Оле, Марусе и семье моего брата. Пишите. Буду ждать. Пока жив».