Боевой путь

 Из воспоминаний  о Великой Отечественной войне Н.И. Шешина

В Москве находились больше суток т.к. не было свободных вагонов. Ехали с большими остановками и к фронту стали подъезжать, вернее потом подходить пешком,  т.к. немецкие самолеты появлялись всюду и бомбили, и обстреливали.

На одной станции, не помню ее названия, в Белгородской области,  нас остановили и передали в какую то часть, сейчас не помню, кажется,40 армии. Немец в это время на Курской дуге (Орел-Белгород-Курск) пошел в наступление и, очевидно, в одном месте (как я узнал после) начал теснить нашу оборону и командир батальона сказал, что я вас посылаю не согласно предписания о вашем назначении, а временно удержать оборону в одном месте, района станции Прохоровка. И так мы все 70 человек получили приказ и нас ночью вывели на передний край обороны, первый эшелон. Приказ дали - стоять насмерть, и до подхода пополнения т.е.основных наших сил, не пропустить врага ни на один метр. Долго и тщательно готовились к этому наступлению гитлеровцы, пустили в ход большое количество самолетов, новых танков: тигры и пантеры, самоходные орудия фердинанды и другую военную технику. Вся эта армада обрушивалась на нас. Таким образом я очутился в самом пекле войны, прямо в бою.

Не знаю, как описать и выразить все это, насколько это было все так жутко. Артиллерийский обстрел не прекращался почти ни на один час, самолеты бомбили и обстреливали передний край из пулеметов почти беспрерывно. Гитлеровцы много раз бросались в атаку, дело доходило почти до рукопашной. Гитлеровцы не прекращали наступление и ночью, поэтому ночи были бессонные, выбивались из сил. Это было мое первое боевое крещение. Тут я поборол страх и стал обретать смелость, я возненавидел гитлеровцев за их наглость и уничтожение не только наших людей, но и нанесенные нашим людям бедствия и разрушения. Тут я стал учиться воевать и находить выход из критических моментов. Это были для меня испытание физических и моральных сил солдата-воина. Я понял, какая ответственность лежит и долг перед Родиной в защите своего Отечества, как нужно выполнять долг воинской присяги. Тут я понял, что нужно делать и как себя вести среди беспартийных солдат коммунисту и, думаю, что я не посрамил себя ни перед Родиной, ни перед партией, ни перед нашим народом. Приказ командира выполнили честно - враг не прошел дальше нашей линии обороны, а бесславно оставил свои вонючие тела у наших окопов.

На четвертые сутки меня осколком снаряда ранило в голову, осколок, как я узнал поздней в госпитале, попал вскользь левого угла головы и сделал сотрясение мозга. В медсанбат меня доставили в бессознательном состоянии, после оказания первой помощи меня отправили в полевой госпиталь, их я прошел три. Из последнего, еще не снимая с головы повязку, меня вместе с другими ранеными выписали и направили в запасный полк 47 армии. Здесь меня направили в роту связи в радиовзвод, тут готовили радиотелеграфистов, т.к. я на радиотелеграфиста уже сдал, что учили - знал и работал на радиостанции, меня назначили командиром отделения и, поскольку, я был уже почти 2 года членом партии, меня назначили парторгом роты связи.

Работы было много т.к. в запасный полк прибывало пополнение из временно оккупированных немцами территорий и пополнение прослушало немецкую агитацию, а может и обработку, приходилось присматриваться и прислушиваться к их голосам и действиям. Но в роте связи мне не пришлось долго задержаться, т.к.командир роты т. Володин мне сказал в один вечер, что политчасть полка хочет послать меня на курсы парторгов батальона с присвоением звания офицера. Володин пытался меня оставить в своей роте, но положение требовало другого, т.к.парторги батальона выбывали из строя быстро и их не хватало. И вот через 2 дня я прохожу курсы в этом же полку, не выбывая из роты связи: двойная работа - тяжело. Программу прошли на ходу, т.к.полк не стоял на месте, а шел в своей 47 армии, исколесили ни одну область, армия будет делать передислокацию и мы туда. Побывал в Сумской, Черниговской, Полтавской, Киевской, Житомирской областях. Курс прошел, сдал экзамен, присвоили звание младшего лейтенанта и назначили в действующую 60 Севскую, потом Севско-Ковельскую Краснознаменную дивизию, она держала оборону под г.Ковель. Это было 17 марта 1944 года, меня назначили в 183 стрелковый полк 2 батальон, от чего осталось приятное воспоминание: зам.командира полка по политчасти майор Гогулин привел нас в политотдел дивизии, меня, парторга, и зам командира батальона по политчасти лейтенанта Арутюняна Грачика Минасовича, с которым до ранения были очень хорошие контакты, и товарищеские взаимоотношения, и боевые выручки друг друга. Особенно нас встретил хорошо и тепло командир полка т. Казьков. Находясь в землянке (блиндажике) в фуфайке без погон непобритый, за что он перед нами извинился, провел с нами напутственную беседу, очень внушительную: не велел проявлять бахвальство, без надобности не вылезать из траншеи, проявлять смелость в нужный момент, находчивость и смекалку, уметь выходить целым и невредимым и победителем при любых критических моментах и ситуациях. Это воспитывать и в личном составе батальона. Командир батальона т.Леонов немного с зазнайством принял нас с Арутюняном,  т.к. он считал себя уже долго воевавшим, но после относился хорошо, его ранило еще в обороне и комбат стал другой (фамилии сейчас не помню).

В обороне под Ковелем гитлеровцы не давали нам покоя, днем по несколько раз делали артиллерийские и минометные налеты, вкопанные в землю два подбитых их танка стояли на прямой наводке и после удара их снарядов земля в радиусе полутора-двух метров, образуя воронку, крутилась в течение нескольких секунд. Командный пункт (КП) батальона находился в 100-120 метрах от передовых траншей линии обороны, там находились командиры взводов и немного в сторонке (КП) роты. Мне все время приходилось быть в передней траншее с комвзводов и солдатами. Этого требовала моя должность, этого требовала от меня партия, это же самое мне подсказывало мое сознание, любовь к своей Родине и жгучая ненависть и презрение к врагу, который рушил все нажитое нами, жег стройки и посевы и убивал ни в чем не повинных мирных граждан, независимо от их возраста. Враг кроме внеочередных артиллерийских обстрелов, ежедневно в 20 часов московского времени делал 5-10 минутный минометный обстрел наших боевых порядков и  КП батальона и рот. Под одним таким ураганным обстрелом я оказался на чистом поле. Дело было так: я находился в первой траншее с солдатами, на КП батальона пришел парторг полка майор Тоболев и позвонил в роту, чтобы позвали меня и сказали, что вызывает Тоболев. До 20 часов оставалась 1 минута и я считал, что успею перебежать самое опасное место (чистое поле), но так не получилось. На самом высоком месте поля я услышал шепот мин и сразу растянулся в борозде загона поля, поля были единоличные, полосы узкие, осколки мин ширкались о складки гимнастерки. Головой и носом я так прочертил и углубил борозду поля, что с носа своего содрал всю кожу до крови, не ощутив никакой боли - этим и спас себя от смерти или ранения. Когда пришел на КП батальона, майор Тоболев сказал: «Что прихватило?» Я говорю: «Да.» Он снова сказал: «Вижу-вижу» и вынул мне свое карманное зеркало, в котором я не узнал свой ободранный и окровавленный нос, но именно это и спасло меня от неминуемых последствий. Мужество, спокойствие и смекалка - самое главное на войне.

Весна все больше входила в свои права, становилось теплей и жарче, перед нашей и немецкой обороной образовалась нейтральная зона, т.к.Ковель был освобожден нашими войсками (это еще было до моего приезда) и снова (ввиду халатного отношения охраны города) ночью был оставлен нашими частями, т.е. немцы выгнали из города и в последствии, нам пришлось его освобождать снова. Так вот в этой нейтральной зоне было большое количество убитых с обеих сторон и людей и лошадей т.к. не наших,  не фрицев захоронить не пришлось, все это разлагалось и было неимоверное зловоние, от которого болела голова, часто приходилось дышать через противогаз.

В Западной Белоруссии было большое бездорожье. Кругом болота, все виды транспорта тонули: боеприпасы и продовольствие доставляли только самолеты У-2 и в большинстве все это сбрасывали, ощущался большой голод и в боеприпасах (мы их очень берегли), и в продовольствии. А в нейтральной зоне на повозках лежало и наше и немецкое оставленное продовольствие, боеприпасы. И вот мне с 4 солдатами, в одну из коротких июньских ночей пришлось ползти в нейтральную зону за продовольствием и боеприпасами. Первый раз мы сползали не замеченными фрицами, принесли патроны, продовольствие, консервы, сахар, сухари. При втором заходе набрали также посильные вещмешки, только отползли немного от повозок, немец нас заметил и открыл автоматный огонь. Рассвет начался, но еще хорошо не рассвело и стрельба оказалась бесприцельной и мы только успели выбраться до минометного обстрела. Командир полка т.Казьков предупредил комбата Леонова, что при повторении подобных случаев рисковать офицерами нельзя, на его будут наложены дисциплинарные взыскания. С этим, казалось бы хорошим делом, и в какой то степени подвигом, у нас получился неприятный случай: одному из солдат на немецкой повозке попались 2 бутылки вина, одну из них отдали комбату, другую - командирам рот.  Зам. комбата (фамилию его уже забыл) попало, очевидно, побольше, и он проявил неосторожность - вышел из траншеи и зачем то захотел сходить в ближайший разбитый дом. Фрицы его заметили, это было днем и когда он стал выходить обратно, его, очевидно, взял на прицел немецкий снайпер и убил. Пришлось хоронить, человек был хороший, душевный - жалко.

  Стало немного просыхать и мы стали готовиться к наступлению и освобождению г.Ковель. Получили пополнение, технику и в 6 часов после артподготовки и обработки переднего края немецкой обороны, перешли в наступление за освобождение г.Ковель. Гитлеровцы отчаянно сопротивлялись, при вступлении в город стреляли с чердаков и из подвалов, приходилось пускать в ход гранаты, но не выдержали натиска наших солдат - отступили, а потом - побежали. Отступая, поджигали дома и убивали жителей, которые не успели спрятаться от их. От Ковеля немцы бежали километров около 30 к Западному Бугу до деревни Торговище. Тут у их были подготовлены оборонительные рубежи, которые проходили по возвышенности, можно сказать, прямо по длинному возвышенному увалу, а нам пришлось окопаться внизу в поле и лугах. Тут он встретил нас шквальным артиллерийским огнем и огнем минометов. Нам пришлось быстро врываться в землю, появились раненые и убитые. Я только успел сунуться в бывшую пулеметную ячейку немцев, вырытую в земле, как рядом со мной, буквально в 2 метрах упал снаряд, меня оглушило и почти полностью засыпало землей, осколки прошли выше и меня только контузило. Очнувшись и оправившись от контузии, стал снова врываться в землю, в удобном для обороны и стрельбы месте. Ночью рыли ходы сообщений между отделениями. Со следующего дня гитлеровцы стали нас контратаковать с участием танков, им хотелось вернуть оставленную ими территорию, но не смотря на все их попытки, мы крепко врылись в землю и оборону держали надежно. За отличные боевые действия в освобождении г.Ковель, командованием была объявлена благодарность. Оборону под Торговищами мы держали недели две. За это время пополнились, перегруппировались и после часовой артиллерийской обработки немецкой обороны мы снова пошли в наступление. Наступление было дерзким и стремительным. Фрицы только успевали убегать, на этот раз было меньше поджогов домов и убийств мирных граждан. Так мы дошли до реки Западный Буг. Гитлеровцы очень мешали переправе через реку, обстреливая артиллерией и минометами но все же всякими средствами нам удалось без больших потерь, вернее с незначительными потерями, переправиться на западный берег реки и вступить на территорию Польши. Я и еще 2 солдата, умеющие плавать, переправились на 2 связанных проволокой бревнах.

          Когда после первого ранения я вышел из госпиталя и следовал за фронтом в 147 полку, сколько видел злодеяний гитлеровцев: горели хаты, горели склады с зерном, были несколько случаев поджога полей с зерном, в особенности это было видно на Украине: Сумской, Черниговской, Полтавской, а также в Белгородской обл., где я начал воевать и в Курской, в особенности в районах Обоянь, Старый и Новый Оскол, Солнцево, Ромны, Васильково Киевской обл. Там даже видели виселицы, на которых умерщвляли через повешение прямо на площадях. В Польше бесчинств гитлеровцы делали тоже много и в Житомирской обл. Поляки, в большинстве случаев, нас встречали дружелюбно, подчас с хлебом и солью, но были отдельные и работающие на гитлеровцев.

Приведу один случай, не помню уже в каком месте: при наступлении нам пришлось переходить высокую железнодорожную насыпь, рельсы на которой еще положены не были и только мы взошли на насыпь, как на нас обрушился шквальный минометный огонь, который не прекращался минут 10-15. Потери у нас оказались 2 раненых, остальные успели сунуться в большую трубу, вложенную в насыпь, для прохода воды из речки. Воды в этой трубе оказалось метр или метр и 10 см., был уже лед, который от нас обломился и все мы по пояс стояли в ледяной воде, пока не прекратился обстрел и никто после этого не заболел.

Польские деревни и города освобождали все время с большими и кровопролитными боями. Следующим заметным пунктом для меня был г.Седлец, который освобождали также с тяжелыми кровопролитными боями. Командование объявило благодарность за отличные боевые действия в освобождении г.Седлец. После освобождения г.Седлец стали продвигаться быстрей, но постиг такой случай, который чуть не привел к гибели. Дело было так: успешно продвигаясь, мы к ночи подошли к большому 3 этажному дому, вроде Макарьевского педучилища бывшего, оказалось, что под домом был подвал, в котором мы и решили провести ночь, спокойней, чем в открытом месте или доме. Но оказалось, этот дом стал нам стоить многими жизнями и ранеными, не говоря уже о гражданских людях - поляках, которые находились в подвале. Выяснилось утром уже при обстреле этого дома снарядами тяжелой артиллерии немцев, что в этом доме находилось армейское командование немцев, он хорошо им известен и нанесен на карту и они рушили этот дом наверняка,  на точном прицеле, все снаряды, за исключением последнего, которого я и другие наши солдаты ожидали, считая последние минуты своей жизни. Но тут нам умереть было не суждено т.к.последний снаряд сделал перелет и упал на землю в 3 метрах дальше дома, отсек высотой в три этажа, в длину в два окна остался стоять скелетом, на этом немцы обстрел тяжелыми снарядами прекратили, вскоре прекратили и минометный огонь вокруг дома. Наши санитарные части стали вывозить раненых и убитых, а мы пошли дальше наступать и освобождать польские деревни и города. Поляки спрашивали: «А какая власть у нас будет?». Мы говорили, что власть вы себе сами изберете, какая вам удобней и какая вам нравится. Помню, один поляк даже обиделся и сказал так: «Може снова панов понасажают? На кой черт они нам нужны, не хочем мы панов». Я сказал: «Раз не хотите панов, то власть избирайте без панов».

Интересно, как забил головы немец народу Западной Украины и Белоруссии, которые после их воссоединения, пожив с нами два года, были снова в обработке немцев. Народ забитый, бедный, малограмотный, хотя у их земли хорошие и скота порядочно, но, очевидно, немец у их все забрал, они ходили в домотканых одеждах, фабричного полотна почти не было, ни кроватей, ни перин с подушками у их я не видел. Они спали на соломенных тюфяках и соломенных подушках, положенных на простые нары или две скамейки. В домах везде были видны кросна т.е. самодельный ткацкий ручной станок. Когда я им сказал, что после войны вы это все выбросите и будете шить платья из ситца и шелка, а штаны из материи и сукна - они не поверили и сказали, что у вас в России сами шьют штаны из рыбьей кожи. Я говорю, что это вздор, что вам наболтали гитлеровцы, смотрите как мы одеты, не верили и говорили, что это американское. Помню такое их выражение, летели немецкие бомбардировщики, так они сказали: «Вот летят наши самолеты», а видя наши советские самолеты, говорили, что летят русские летаки, что у русских танков нет, а только фанерные. Вот как гитлеровцы на лжи и обмане говорили о Советском Союзе, забивали головы народу, оккупированных ими наших территорий.

В 1945г. вступили на территорию гитлеровской Германии, освободили г.Шнайдемюль, за что получили благодарность от т. Сталина, мне было присвоено воинское звание - старший лейтенант и вручили 2 ордена: Красной Звезды и Отечественной войны 1 степени.

Наш путь лежал на Берлин, немцы отчаянно сопротивлялись, особенно на Зееловских высотах, много погибло моих друзей, у немцев стреляли снайперы из окон, чердаков. 

Мы зацепились за пригород Берлина, предместье Прага, здесь меня ранил в ногу немецкий снайпер, ранение тяжелое, были перебиты обе берцовые кости, потерял много крови, было несколько операций, хотели отнять ногу,н о я не дал и меня эвакуировали поездом в Москву на носилках с подвешенной ногой. Прошел ряд госпиталей: Орехово-Зуево, последний - Нейский госпиталь, сам попросил ближе к дому, где оформили инвалидность и вернулся домой с костылем в 1946 году.