“Ваш сын, красноармеец Карташев Егор Иванович, в бою за Социалистическую Родину… верный воинской  присяге, проявил геройство и мужество, был убит 28 сентября 1941г. Похоронен в дер. Сосницы Лычковского района Ленинградской обл.”, - это извещение о смерти пришло моей бабушке, Марине Николаевне где-то в мае 1942 г. Почти год прошел с того дня, как Егора забрали на фронт и бабушка надеялась, что он жив, хотя и “чувствовала сердцем, что видела сына тогда, перед мобилизацией в последний раз. Похоронку-то когда принесли, не прочитала еще, а сердце-то прям екнуло от страха,  а ноги затряслись”. Его призвали на фронт  в 1941г. вместе с отцом и двумя братьями. И ведь он обещал вернуться, “вот только отомстит фашистам”.  Погиб он в первые месяцы войны, совсем молодой, едва успев поднять оружие на врага. Было ему 19 лет. 

    “Как только началась война, мои односельчане ушли в лес",  - вспоминала моя бабушка, они готовились отражать нападение немцев.  Вскоре  в Елецком районе развернулись ожесточенные бои и  в село Крутое вошли фашисты.  ”Помню, по домам ходили и отбирали кур, свиней и всю скотину, какая была. Во двор к нам заходили и говорили, чтобы отдавала им “яйки, швайне”.   

  За несколько лет до начала войны Егор перестал ходить в школу. Говорил, что “все равно фашисты придут и убьют”.  

    Наверное, моей бабушке было что вспомнить о войне, и о том времени, когда Орловскую ( ныне переименованную в Липецкую область), оккупировали немецкие войска, но она жалела мою детскую психологию. С того времени, когда она беседовала со мной о войне, стараясь, по-видимому, избегать непродуманных фраз, прошло много лет, но в моем сердце живут эти воспоминания. И я буду помнить об этом, пока я жива.